- Большее спасибо. Вы не представляете, как я вам
благодарен!
- Не стоит. И не торопитесь так, у вас еще уйма времени. Это мне
пора.
- Вы уже уходите?
- Да. Дела, знаете ли.
- Простите, а вы не знаете, кто такой Троцкий?
- Э… кто?
- Троцкий.
- Нет, а что?
- Просто этот солдат, Дмитрий, когда я пытался его агитировать,
сказал мне, будто я … как бы это… лгу, как Троцкий. Я думал, может,
вы знаете?
- Никогда не слышал!
На заводе появление Будищева в парадной форме не осталось
незамеченным. Только что начался обеденный перерыв, затих шум
станков, стук инструмента, и мастеровые группами и поодиночке
покидали рабочие места. Те, кто жили неподалеку, спешили домой,
чтобы пообедать. Другим узелки с немудрящей снедью принесли дети.
Третьи доставали харч из котомок и устраивались, где
придется.
Степаныч с самого утра чувствовавший себя не в своей тарелке,
едва прозвучал гудок, поспешно оставил свой пост и почти рысью
направился на выход.
- Что это с ним? – недоуменно спросил один из подручных –
молодой парень с чудным именем Афиноген.
- Да какой-то постоялец у него объявился, - угрюмо пояснил рябой
слесарь Прошка. – Вот и торопится, старый хрыч!
- А зачем?
- Затем, что дочка без присмотра осталась.
- Зря ты так, - насупился сообразивший, наконец, в чём дело
парень. – Стеша – девушка хорошая!
- Все бабы – шкуры! – зло мотнул головой слесарь и сплюнул.
Несмотря на несогласие, никто не стал ему возражать. Во-первых,
у Прохора был взрывной характер и тяжелая рука. А во-вторых, все
знали про его горе. Несколько лет назад от него ушла жена и с тех
пор характер некогда спокойного и обстоятельного мужика совершенно
переменился. Он стал крепко выпивать, буянить, драться с соседями и
грубить мастерам на фабрике. Последнее приводило к тому, что его
постоянно штрафовали, и получать за работу оставались самые
пустяки, что тоже не улучшало характер несчастного слесаря. Всё шло
к тому, что Прохора выгонят, но пока что, спасало мастерство,
которое, как известно, не пропьешь.
Филиппов, не слушая пересудов за спиной, молча шагал вместе с
другими рабочими к фабричным воротам, как вдруг людской поток
притормозил.
- Кто это? – раздался совсем рядом удивленный возглас.
Подняв глаза, Аким Степанович увидел стоящего у ворот рослого
унтера, увешанного крестами, в котором не без удивления признал
своего постояльца.