По пути других следов разумных они не наблюдали, хотя теперь они
заглядывали чуть ли не в каждую пещерку и ответвление. Мало ли.
Этот ярус, видимо, по строению ничем не отличался от предыдущего:
те же бесконечные пещеры, спуски, тупики, норы и тоннели,
неизвестно куда ведущие.
— Найти бы крупный тоннель , — сказал Маэль, во время очередного
привала, — Он точно приведет нас куда-нибудь быстрее чем мелкие, по
которым мы петяем.
— Нам нужно не куда-нибудь, — заметил Зур”дах, — А на
поверхность.
— Это да.
Зур”дах катал в пальцах десятки капель тьмы, играясь ими. Это
было своеобразным упражнением – действовать бессознательно,
привыкать не думать, когда управляешь тьмой. Он уже понял, что даже
если не знаешь техник и приемов, голая сила тьмы может продавить
что угодно – лишь бы была, как говорил Чернопрядец, сильная
Воля.
Казалось, они поднялись всего на Ярус вверх, но тьма стала жиже,
а управление ей усложнилось, как и ее сбор. Надо было привыкать,
чтобы не случилось неожиданностей в бою. Миг, мысленное усилие – и
капли превратились в острые иглы, а потом слились в одну длинную
стрелу Тьмы, которую молодой гоблин начал вращать против своей
оси.
Маэль наблюдал с легкой завистью и вздохнул. Зур”дах пытался
научить его владению тьмой, объяснял, показывал, но у друга ничего
не получалось. Тот просто не понимал, где брать и как ощущать эту
самую Тьму. С кровью было то же самое: то, что для Зур”даха было
естественно и понятно, Маэль просто не ощущал.
И они оба понимали почему это так. Владение Тьмой и Кровью либо
дано, либо нет, и Маэлю было не дано, как и остальным гоблинам.
Единственное, чего у Зур”даха пока не получалось, – это
объединить эти два типа энергии. Но он понимал: видимо, его
владение ими обоими еще недостаточно для подобных манипуляций, так
что сосредоточился на отдельном развитии и того, и того.
— Всё, пошли, — сказал Маэль, вставая, после того, как они съели
пару кусков мяса и передохнули после нескольких дней беспрерывных
поисков.
Зур”дах развеял Тьму и, подхватив вещи, двинулся за другом.
Опять искать… — мелькнула неприятная
мысль.
Лабиринты тоннелей выглядели совершенно одинаково, но с их
чутьём и памятью они, конечно же, не могли заблудиться: они легко
ощущали оставленный собой же запах и следы, но само бесконечное
однообразие ходов начинало раздражать.