– А уж потом, в Гражданскую, – продолжал старик, – меня Колчак мобилизовал.
Он перестал рассказывать, задумался немного, потом повторил: «Колчак меня мобилизовал».
Я не знал, что такое «мобилизовал». Я только знал, что Колчак – командующий белогвардейской армией. Стало быть, если «мобилизовал» означает что-то нехорошее, значит старик этот – наш, и Колчак как-то навредил ему. А если наоборот, то получается, что мой собеседник – и сам белогвардеец. Я не стал больше размышлять об этом, осознав, что все равно не разберусь.
А фотография самолета, на котором летал сосед, довольно скоро попалась мне на глаза в детской книжке про авиацию. «Илья Муромец», российский многомоторный серийный бомбардировщик. Первый в мире. Я сразу понял, что это он и есть. А разрабытавал самолет и был его первым пилотом И.И.Сикорский, тот самый, что потом стал создателем первого американского вертолета. На Западе каждый знает, что вертолет был изобретен выдающимся американским конструктором Сикорским в самом начале второй мировой войны.
В семнадцатом году Сикорский сразу понял, что от большевиков ему ничего хорошего ждать не приходится, и при первой же возможности уехал в Париж. Там он продолжал конструировать бомбардировщики, но война закончилась, и его работа оказалась ненужной французам. Переехал в США, основал свою авиационную фирму, а в напарники взял… Сергея Рахманинова. В критический моммент, когда банкротство казалось неминуемым, Рахманинов выручил: одолжил Сикорскому пять тысяч долларов. Сейчас эта сумма – аккурат моя месячная зарплата, а в ту пору пять тысяч были примерно как нынешние сто. Впрочем, композитор не прогадал. Фирма встала на ноги, и Сикорский вернул деньги с процентами. Такая вот музыка.
Мои первые книжки – 1. Том Сойер и букварь
Так называлась книжная серия для дошкольников. Тоненькие такие книжечки, в одну тетрадку. Сказки, стишки, рассказы с иллюстрациями. Хорошая была серия. Думаете, я ею очень увлекался? Вот уж нет! Вероятно, рано перерос ее. И дети мои, научившись читать, предпочитали нечто более солидное.
Пока был совсем маленький, часто приставал к отцу, чтобы он почитал мне. Папа, видимо, решил развивать мой литературный вкус. Он читал мне Чехова («Мальчики», «Каштанка», «Детвора») … Имя Чехова мама произносила с придыханием. А папа просто показал портрет человека с бородкой на титульном листе зеленого тома и сообщил, что это – Антон Павлович Чехов. Так я узнал и запомнил имя «Антон». Имя напоминало об антенне – высокой палке с проводом на нашей крыше. Корней Чуковский непременно включил бы по этому поводу абзац в главу «Новая эпоха и дети» своей знаменитой книжки. Представляете? Ребенок запоминает самое обыкновенное имя по ассоциации с радиоустройством, а не наоборот.