Я решил надавить на Ивана:
– Я вот не понимаю: если вы знаете об очагах радиации, надо найти их, обозначить и привлечь внимание. Может быть, добиться переселения.
– Переселения… – фыркнул Иван. – Двадцать лет об этом говорят. Хотели бы переселить… Тут уже переселять некого.
Я упомянул Рафика, который тоже не думал переселяться. Иван оживился:
– Рафик молодец. Всё умеет и другим помогает. Никогда не отказывает. Комбайн сам построил. Пока Рафик здесь, нам тоже не страшно.
Я спросил о близняшках. Иван нахмурился, вспоминая. Я уточнил:
– Близняшки лет пяти. Белые, как смерть. Что с ними, не знаете?
Иван пожал плечами:
– Мешковские, что ли? Если Мешковские, мамаша у них странная. Дома сидят целыми днями, вот, наверное, и бледные.
Ниже дома-альбиноса текла обмелевшая речка Выча. Дальше вдоль берега стояли на неестественном расстоянии друг от друга три брошенных дома, слепых и с поваленными заборами. Окна последнего дома были забиты фанерой: может быть, наследники законсервировали его, не зная ещё, вернутся ли в эти места.
Во дворе одного из домов стояла в розово-белом облаке яблоня, и от её сияния весь двор казался удивительно живым.
Когда я прощался, Иван сказал негромко:
– Вам для статьи так глубоко разбираться не надо. Когда военную часть убрали, с посёлка сняли режимный статус, посвободнее стало. Но территория всё равно на особом контроле, имейте в виду.
Я спросил дорогу на кладбище. Он показал направление вдоль старой улицы. Проезжая мимо цветущей яблони, я невольно подумал, что, может быть, после смерти филинцы становятся деревьями и каждый прорастает там, где было место его силы, и потому вокруг Филино такие густые всклокоченные леса.
Кладбище я заметил не сразу. Оно располагалось почему-то на склоне, в леске, и когда я съехал в низину перед холмом, чтобы освободить узкую дорогу, острия трав поднялись выше окон. Машина утонула в тихой траве.
Я пошёл по склону. Могил было много. Город мёртвых уходил вверх, теряясь в деревьях. Редкие могилы были убраны, остальные заросли травой столь густой, что периодически я натыкался на спрятанные в молодой зелени и сухом вьюне ограды. Большинство имели лишь деревянные кресты с табличками. Надгробия если и встречались, были простыми, серыми, из бетона или местного камня.
Я читал надписи.
Сиренева Марина Витальевна, 1942—2015.