— Не надо! — вырвалось у Нинель. — Прекрати!
— Почему? — Гришка обернулся.
Нинель поджала губы. Не объяснять же дураку, что её с первого
дня похода гложет, не отпуская, плохое предчувствие. И сейчас это
предчувствие усилилось. Когда они, выбиваясь из сил, три часа
прокладывали в глубокому снегу тропу, а потом вдруг нащупали под
свежим снегом утоптанный. Пять минут — и выкатились на большую
поляну. Сначала показалось, что под вековыми елями кто-то поставил
столбы. А подъехав ближе, увидели, что это идолы.
На деревянных, тёмных от времени, покрытых вертикальными
трещинами столбах были вырезаны руки, ноги и лица. Мрачные, с
квадратными выступами бровей и глубокими провалами глаз. У
среднего, самого высокого идола, рот перекошен в злобном крике. У
двух других, стоящих по бокам, грубо высеченные губы сомкнуты в
ровные горизонтальные полосы.
Удивительно — лиц у идолов как будто нет, черты лишь обозначены.
Но сделано это так, что кажется — лица есть. И даже не выбрать,
которое из трёх самое жуткое.
Когда они выкатились на поляну, не по себе стало всем, в этом
Нинель была готова поклясться. Но остальные, разглядев, что перед
ними всего лишь деревянные столбы, быстро взяли себя в руки. Олег
объявил привал, ребята разбрелись фотографироваться.
Генка Морозов присел у подножия центрального идола, раскапывая
что-то в снегу. А дурачок Гришка настолько осмелел, что принялся
карабкаться на идола, стоящего справа.
— Не бойся, он не кусается! — бросил Гришка Нинель.
Заржал, хлопнул идола по спине и продолжил карабкаться.
— Глупый мальчик.
Нинель вздрогнула. Обернулась.
Он подошёл неслышно, ни одна снежинка не хрустнула. Старый, с
жидкой седой бородкой и коричневым лицом, похожим на весенний гриб
сморчок.
Узкие глаза из-под клочковатых бровей и лисьей шапки едва видны.
Длинная доха из дубленой кожи расшита узорами и бусинами.
Перехвачена поясом, к которому прикреплены нож и маленький топорик.
На ногах — широкие охотничьи лыжи. Такие же старые, как он сам, с
потрёпанными ремешками вместо креплений.
«Вот почему его никто не услышал, — мелькнуло в голове у Нинель.
— Таня рассказывала, что охотники умеют ходить на лыжах
бесшумно».
Таня, её соседка по общежитию, была родом из здешних мест,
принадлежала к так называемому «малому народу». В институте таких
ребят недолюбливали, потому что поступали они по государственной
квоте, учились через пень-колоду, а с курса на курс переваливали
стараниями преподавателей. Но Таня была совсем другой. Бойкая,
толковая, экзамены сдавала не хуже подруг. Про деда-охотника, про
обряды и обычаи рассказывала много и с удовольствием.