— Здравствуйте, — вежливо сказал Олег. — Мы — туристы. Студенты
из Свердловска. Ломать ничего не будем, сфотографируемся и
уйдём.
— Глупые дети.
Старик смотрел не на Олега и даже не на дурака Гришку, который
поспешил отцепиться от идола. А куда-то перед собой — будто
всматривался во что-то, не видимое им.
— Вы потревожили покой духов. Духи не прощают обид. Уходите.
— Обязательно, — Олег широко улыбнулся. О том, что улыбка у
Лыкова — самая обаятельная на потоке, в институте знали все девушки
без исключения. — Пройдём маршрут, и сразу вернёмся в Свердловск.
Как хорошо, что мы вас встретили! Может, подскажете, есть тут
где-нибудь поблизости охотничьи тропы? Мы хотим спуститься в долину
Мызьвы и двигаться вдоль русла. Честно говоря, идти тяжело, очень
много снега. Насколько понимаю, вдоль русла — самый удобный путь к
горе Мертвецов?
— К горе Мертвецов нет путей. Живым нечего там делать. — Старик
наконец повернулся к Олегу. — Уходите. Пока не поздно.
— А что будет, если мы не уйдём? — это вмешалась Люба.
Вот уж во все бочки затычка.
Любин отец, заведующий продуктовой базой, помогал со снабжением
для похода. Благодаря ему достали и дефицитную тушёнку, и
порошковое молоко, и таблетки сухого горючего. И теперь Люба,
кажется, думала, что имеет в группе право голоса наравне с Олегом.
Лезла во всё подряд, она и в институте всегда так себя вела. Нинель
терпеть не могла Любу. До последнего надеялась, что Олег откажет
ей, не возьмёт. Подготовки у дурочки — всего два похода, и те
летние. И — вместе с ними, на разряд! Тоже ещё, туристка нашлась.
Но дефицитная тушенка — это дефицитная тушенка. Любу пришлось
взять. Нинель была уверена, что Олег уже сто раз об этом
пожалел.
— Если не уйдёте, духи погубят вас. — Старик снова смотрел перед
собой. — Гора Мертвецов не отпустит живых.
— А если мы покажем вам фотографии с этой горы? Рядом с флагом,
который поставим на её вершине? — с усмешкой спросил Игорь. — После
того, разумеется, как благополучно вернёмся и их напечатаем. Тогда
вы поверите, что гора нас отпустила?
— Вы не вернётесь.
Старик обронил эти слова спокойно и равнодушно — так, как мог бы
предсказывать погоду. Нинель вдруг подумала, что он, со своим
неподвижным коричневым лицом, в одеждах с узорами, как на
деревянных столбах, сам напоминает идола.