Зато со очередной партией будущей охраны всё сладилось. Опросив
второй пяток подобранных Тихоном людей, я снова дал одобрение. Ещё
пятеро магов жизни, с разбросом потенциала от четвёртого до
шестого. Рисковать и брать более сильных я не хотел. И так собираю
на своей земле приличный отряд, который, в случае измены, способен
натворить дел.
Если бы не одно «но». В имении теперь находилась Евлалия
Степановна. Маг смерти с потенциалом в десяточку. Но одним
потенциалом ведь сыт не будешь. У Гришки, вон, тоже десяточка
почти. А я, в случае необходимости, его как щенка шкодливого валять
могу. Да и Антип, думаю, прижать бы смог, пусть и не так легко.
Невзирая на разницу потенциалов, у Антипа было то, чего отчаянно не
хватало Гришке — знания.
У ЛяльСтепанны, судя по всему, знаний на десяток магов смерти
имелось. Конечно, «маменька» пыталась меня задурить, прикрывая свои
умения. Да только вот выпустить друг за другом три мощных заклятия
и не пошатнуться даже — это не околиса за хвост вертеть. И охранки
на схроне моём снять тоже не для недалёкого ума дело.
Я не солгал Аннушке, сказав, что смог бы убить её в Гнили.
Смерть — она всё на своём пути пожирает. Даже самоё себя, если сил
достанет. Вечно голодная, жадная стихия. И магов жизни, при должном
умении и изворотливости, такие как мы с ЛяльСтепанной, просто
выпить могли бы. И даже атакующих заклятий применять не
требовалось. Другое дело, что творить такое надо умеючи. И откат
потом будет, что и десяток любовниц не насытят. Но когда речь о
жизни и смерти заходит…
— Будут ещё маги жизни, Тихон?
— Пока всё, ВашБродь. Я тщательно отбирал, шантрапу всякую к вам
тащить зачем? А вот стихийников ещё десятка полтора могу.
— Хорошо. Потенциал до шестёрки, больше не надо. Зови первую
пятёрку завтра, на утро. И пораньше, потом мы с Гришкой уедем.
Тихон помялся и вдруг спросил жалобно:
— Не доверяете мне, ВашБродь?
— С чего ты взял?
— Людей всех через себя пропускаете. Отселили меня подальше. А
соседушки у нас такие, что ветры испустить нельзя, чтобы они не
узнали. Прошу меня простить покорно. Жёнка-то моя рада подругам. И
по огороду помогают, и с детишками. Но меня-то на мякине не
проведёшь.
— Умён… — пробормотал я, ошалев от неожиданной откровенности
шофёра.
— ВашБродь… я же знаю, кто вы, — понизив голос, произнёс Тихон.
— Я у вас в имении самое дорогое оставил. Любушку мою и ребятишек.
Неужель вы думаете, что я не понимаю, какой тугой на мне ошейник? Я
догадываюсь, что у вас и люди свои в имении есть. Ну… такие же. И
ежели я супротив вас хоть что-то… осерчаете, так от родных моих и
пепелища не останется. Туже только клятва.