Новенькую парковку заняли машины – задолго до начала мероприятия сюда прибыло местное начальство. Все ждали депутата.
Никола выбрал наблюдательный пункт возле въездных ворот – уж их-то Владимир Сергеевич не минует. Подошли двое в камуфляже:
– Пожалуйста, представьтесь.
Никола вытащил бумажник, раздувшийся от документов разнообразного калибра и значимости. Пусть хоть все смотрят, безопасность народного избранника – дело серьезное.
Еще полчаса маяты, и Опенкин прибыл.
Никола стоял за спинами и гадал: вспомнит Вовка о назначенной встрече с доктором Любавиным или суета помешает. Он посочувствовал бывшему однокласснику – сколько людей, передвижений, обещаний, которые надо выполнить или успешно забыть, чужих посулов тебе, о которых надо кому-то напоминать!
Сегодня утром Аллочка в разговоре о предстоящем деловом свидании с депутатом вдруг процитировала: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе…»
– Это ты к чему? – удивился Никола.
– К тому, чтоб ты не слишком надеялся…
– Вовка нормальный мужик. Мне так кажется. Он в восторге оттого, что именно его одноклассник помог высокопоставленному коллеге. Это еще один повод, чтоб подкинуть нам деньжат на оборудование.
– Ну да, свет славы доктора Любавина упал на лик депутата…
– Алка, – нахмурился Никола. – Мне не нравится, как ты говоришь.
Она подняла виноватые глаза:
– Я же знаю, что значит для тебя наша больница. И если твой Вовка пообещает, но не сделает, ты ж психовать будешь. А мне не хочется.
– Поможет, – с деланной уверенностью отрезал Никола.
А сейчас он стоял в толпе и поругивал главврача, который втянул его в это сомнительное мероприятие. Не вспомнит Вовка… А Вовка вдруг завертел головой.
– Доктор Любавин! – весело крикнул Опенкин из плотной толпы вокруг него.
– Я здесь, – откликнулся тот и помаячил рукой. Люди перед ним расступились, и он оказался рядом с депутатом.
Вовка был похож на свои фотографии в газетах: очень молодой, очень успешный, с пристальным взглядом умных глаз. А теперь Никола увидел и то, что скрывали снимки: бьющую ключом энергию, юношеский восторг от ощущения – я молодец, у меня все получилось, у меня столько впереди! Выходит, напрасно Любавин сочувствовал депутату: такая сумасшедшая, непростая жизнь для него – родная стихия.