Рулевому было скучно одному в рубке,
и он был рад поговорить. Новые уши лечат душу. Тогда поможем.
— А чё вы пустые-то, грузов в Берлине
не нашлось?
— На долгожданный ремонт идём!
Накопилось всякого. Ходили по Волге с патрулями, потом экспедицию
на север забрасывали, не скажу кого, но в какой-то момент штуртросы
начали конкретно ослабевать, старые уже… Военному кораблю так
нельзя, сам понимаешь. Швартового матроса, юнгу нашего, мы из
Берлина на попутке в Замок отправили, чтобы готовил там всё к
ремонту, а сами водой.
— Что, тяжело управлять? — поддержал
я разговор, рассматривая грамоту в рамочке на стене.
— Ну… Понимаешь, реакция стала
специфическая. Иногда кажется, что штурвал вообще не связан с
кораблём. Если начать вращать, намереваясь, скажем, принять «право
на борт», то пароход сперва подумает, правильно ли он всё понял, а
затем начнет выполнять команду с такой прытью, что хоть плёткой
останавливай. А если допустить резкое возвращение штурвала назад,
то начнётся крутой разворот в обратную сторону с наименьшей
циркуляцией, то есть почти на месте.
— Хрена себе! — это ненадолго
отвлекло меня от изучения рубки,
— Потому мы и паксов в порту не
взяли, отвечай потом за них… Разве что тебя было приказано
забрать.
— Как же тогда управлять? — спросил
я, продолжив рассматривать интерьер.
И тут богато, всё блестит, красное
дерево, карабин «колчак» на стене, две ракетницы. Настенные часы,
второй судовой компас, секстант, барометр, большой цветной дисплей,
эхолот на два датчика, пара радиостанций.
— Если говорить с ним осторожно и
очень вежливо, то вполне можно добиться послушания. Беда в том, что
всё это держит рулевого в постоянном напряжении, блин, рук от
штурвала не оторвать.
— Понимаю. Я сам немного поработал
мотористом на «Ярославце».
— Да иди ты! И за штурвалом
стоял?
— Ну а как же.
— Слушай, Максим! — возбудился Павел.
— Постой за меня, позарез в гальюн надо! А колесо не бросишь.
— Ну… Пф-ф… Не знаю, давненько это
было, — растерялся я. — Сам же говорил про специфическую
реакцию.
— Да ты не вибрируй, я постараюсь
быстро!
— А что этот, Корнеев?
— Ха! Предложит сесть на горшок прямо
в рубке, он нынче вредный, злой. У него «Нерпа» сломалась,
капитально и надолго. У нас временно, ждёт, когда инженеры заново
паровую машину рассчитают и соберут. Чего такому специалисту на
берегу без дела сидеть, квалификацию терять? А нашего механика
забрали, он на севера уплыл, секретное дело… Да и кэпа надо
подменить. Но я тебе ничего не говорил!