[5] Медленно, но верно в столице приходили к мысли о
бессмысленности набегов. Умные головы советовали: нужно строить
линию, ставить станицы, распространяя тем влияние и цивилизацию
(!). «На практике старая система набегов так сильно укоренилась,
что отказаться от нее оказалось выше сил исполнителей
предначертаний Петербурга», – писал летописец истории куринского
полка. В итоге, появилось уникальное явление: канла на русских. То
есть кровная месть против всех, кто был на русской стороне без
разбора.
[6] Отца Мартынова звали Соломон. В отношении усов Николай I
повелел «не допускать никаких странностей в усах и бакенбардах,
наблюдая, чтобы первые были не ниже рта, а последние, ежели не
сведены с усами, то также не ниже рта, выбривая их на щеках против
оного». Впрочем, и Лермонтов в походе отрастил волосы вопреки
запрету: «дабы ни у кого из подчиненных не было прихотливости в
прическе волос; чтобы волосы были стрижены единообразно и
непременно так, чтобы спереди, на лбу и висках, были не длиннее
вершка, а вокруг ушей и на затылке гладко выстрижены, не закрывая
ни ушей, ни воротника, и приглажены справа налево». Дурным порой
был царь, всех стриг под одну гребёнку.
[7] У Мартынова был орден Св. Анны 3-й степени за экспедицию с
Вельяминовым в 1837 году. Мы также уверены, что у него была медаль
за взятие Ахульго, хотя сведения об этом отсутствуют. Ей наградили
всех участников штурма твердыни Шамиля.