— Плевать! – отмахнулся Руфин, загораясь. – Хотел бы, хотел!
Вижу! Да я и сам бы не отказался, Вася, сейчас быть не здесь, а
посреди кордебалета. И чтобы вокруг не этот лес и деревья, а ножки,
ножки... Ах! Ну, да ладно! Собрались все! – приказал Дорохов
жестким голосом отряду. – Начинается!
[1] Пример. В 1835 г. «жительствующая Московской губернии
Верейского уезда деревни Субботиной солдатка Агафия Николаева
Голикова прислала прошение о учинении справки: в живых ли и где
именно находится муж её, служивший в бывшем 18-м егерском полку
Степан Иванов Голиков: если же умер, то снабдить её о том
свидетельством». Ей сообщили, что муж умер в госпитале в 1830 году.
31-го января 1836 г. верейский земской исправник уведомил Голикову,
что с этого момента она официально считается вдовой и может
повторно выйти замуж.
[2] Таврида – казённые офицерские квартиры Таврического полка,
знаменитые своими попойками.
[3] Так назвалась в кругу офицеров Театральная улица в
Петербурге, где находились два дома постройки Росси. Там
размещалась театральная школа. Офицеры искали там удовольствий,
выходящих за общепринятые рамки.
Вася. Малая Чечня. 1-е июля 1840 года.
Столкнулись с вражеским отрядом из пяти человек на небольшой
полянке. Выглядели они еще хуже Дороховского. Одно слово –
оборванцы. И по аналогии – рыбак-рыбака – ни в чем отряд Руфина не
заподозрили. Приняли за аварских мюридов. Начали разговаривать. Те,
кто мог говорить по-лезгински или по-чеченски, зная язык, отвечали.
Таких в отряде было большинство. Они и выдвинулись вперед. Разговор
был обычный: откуда, куда и что вообще в мире творится, в котором,
как известно, стабильности нет. Остальные, кто не участвовал в
беседе, спокойно ждали. Только три человека из всей лесной братии
были напряжены. Лермонтов, что понятно, Вася и какой-то молодой
парень из вражеской пятерки. Собственно говоря, Васин нервяк возник
именно из-за этого парня. Как только отряды столкнулись на лесной
поляне, он глаз не сводил с Лермонтова. И смотрел недобрым
взглядом, аж желваки ходили. И к разговору не прислушивался. Так и
сверлил взглядом поэта, почти не мигая. Вася занервничал. Потом
слегка пнул коня и встал чуть впереди Лермонтова. И уже тоже глаз
не сводил с парня. И тоже – почти не мигал.
— Что он так смотрит? – наклонив голову, чтобы не было видно рта
и шевелящихся губ, спросил Лермонтов.