- Ох, - деланно вздохнул Борис Петрович, - была не была, есть
такая. Только я сдаю, уж извольте.
И решительно отсчитал тридцать червонцев. Пока Лукин рылся в
портфеле, разыскивая новую колоду, Травин смотрел в окно. Наконец
колоду отыскали, распечатали и перетасовали, Сергей тщательно
осмотрел рубашки, отметок на них не было. Молодой человек сдвинул
половину стопки, две карты полетели к нему, а две остались у
сдающего, тот словно случайно накрыл их рукавом пиджака. Лукин
вопросительно посмотрел на Сергея, на лбу у него выступил пот, но
глаза светились торжеством.
- Давай уже, не томи. Вскрывай.
Сергей кивнул, резко встал и опустил ладони на плечи попутчика,
сжал. Нервные узлы взорвались болью, руки тут же потеряли
способность двигаться, Лукин попытался вскочить, но Травин надавил
ему на шею, достал одного туза из правой манжеты Бориса Петровича,
второго - из левой, бросил на стол. Куда именно Лукин запрятал
карты от якобы чистой колоды, он отлично разглядел в отражении в
стекле, шулер решил не рисковать и не подрезать .
- Повезло, надо же. Два старика Блинова.
И сгрёб деньги.
- Но как же так, - запротестовал Лукин. - Надо же вскрыть.
- Тебя могу вскрыть, - мрачно сказал Травин, он уже жалел, что
ввязался в игру, и ладно деньги, теперь этот гадёныш на ком-нибудь
другом отыграется. - Знаешь, что за такое делают? Когда вашу братию
ловят?
Лукин знал. Шулерством он занимался несколько лет назад и очень
недолго, по нужде, в основном телеграфистом - на подхвате у
настоящих мастеров. Карточное дело хлопотное, да и умения требует,
поэтому Лукин переключился на кражи, но кое-какие навыки остались,
а раздеть лоха игрой на щуп - тут большого ума не надо. Только лох
сам его раздел. Не будь он таким огромным, и не случись тут у
Бориса дело, которое стоит гораздо дороже, Лукин бы ещё посмотрел,
кто останется в выигрыше. Но с деньгами всегда так, что-то
приходит, что-то уходит.
- Признаю, был неправ, - через силу улыбнулся он, - чувства
взыграли, жадность. Но что есть, то уже не изменить. Надеюсь, мы
останемся друзьями.
Травин отвечать не стал, убрал деньги в карман, и отправился
обедать. Водить дружбу со всякой швалью он не собирался.
Борис Петрович больше с разговорами к соседу не лез, и вообще,
вёл себя тихо и мирно, даже заснул как давеча, с храпом и
причмокиванием. Крутовым он решил заняться ближе к вечеру, когда до
нужной остановки останется несколько часов – за это время и багаж
причесать можно, и обратно вещицу вернуть, а уж как это сделать,
всякие способы имелись, хоть подсыпать чего, хоть на понт взять.
Проснувшись и пообедав, Лукин несколько раз прошёлся по коридору от
одного конца поезда к другому. И тут же пожалел, что не сделал это
раньше – в первых вагонах ехали иностранцы, их раздеть сам
воровской бог велел, только времени на это не оставалось. Да и игр
они русских не знали, наверняка в какой-нибудь вист только. Добычей
Лукина стали два бумажника, один – с тонкой пачкой немецких марок,
другой – с внушительной, только бельгийских франков. Почём меняется
франк, он не знал, но банкноты достоинством в сотню, со львом и
каким-то дядей в погонах, выглядели солидно. Помимо франков и
марок, в бумажниках имелись и советские денежные знаки, всего на
шесть с половиной червонцев. Лукин повеселел, потеря трёхсот рублей
уже не казалась такой фатальной.