— К... Конеч-но! — голова Лампы заметалась, словно у китайского
болванчика. — Я всё сделаю. Всё! Приложу все усилия и даже
больше.
Георгий вернулся с необходимыми принадлежностями для клятвы и
тут же приступил к подготовке ритуала. Ничего не спросил и не
сказал, действовал молча. Я обсудил с Лампой условия вступления в
мой род. Он только кивал, глотая каждое слово.
Когда всё было готово, наша кровь смешалась, а ограничение легло
на его источник. Пацан произнёс дрожащим голосом:
— Я, Евлампий Кукурузкин, клянусь быть верным Магинскому Павлу
Александровичу. Только ему и никому больше. Стараться на его благо
и на благо рода. Клянусь никогда его не предавать и не делать
ничего против.
Круг вспыхнул алым светом, ознаменовав окончание процедуры.
Лампа стоял, пошатываясь, явно ошеломлённый новыми ощущениями. В
его глазах читалось недоверие. Он до сих пор не мог поверить, что
стал магом.
— Жора! — повернулся я к слуге, который слишком уж
заинтересованно наблюдал за происходящим. — А у тебя других дел
нет? Старик там один? Может, ему помощь нужна?
— Нет, — пожал плечами мужик, но в его глазах я заметил
разочарование. — После того, что вы сделали, ваш дедушка лучше себя
чувствует. И попросил, чтобы его не беспокоили.
Сдержал улыбку. Понятно, чем он там решил заняться. Ладно, нужно
будет к нему заглянуть и проверить, что с его ядом. Да и вообще
спросить, чего это он на старости лет развлекается. Не осуждаю:
мужчина, потребности. Но с главой охраны?
После ухода Георгия я подошёл к шкафу. Распахнул дверцы,
придирчиво осматривая содержимое.
— Не то... И это тоже... Глупо выглядит... — бормотал себе под
нос, пока не нашёл нужное.
Отправил Лампу переодеться. Через пару минут передо мной стоял
совершенно другой человек. Синий костюм сидел, как влитой,
белоснежная рубашка подчёркивала молодость. Даже осанка
изменилась.
— Другое дело, — кивнул я с удовлетворением.
— Господин, я не могу принять это, — опустил голову паренёк,
теребя рукав пиджака. — Это ваши вещи.
— Ага, как скажешь, — отмахнулся от его возражений. Настало
время серьёзного разговора. — А теперь, мой друг, поведай мне
историю смерти дяди Стёпы. Рекомендую говорить правду.
Глаза Лампы расширились, рот открылся в немом изумлении. Руки
задрожали так, что пришлось усадить его на кровать. Я взял стул,
приготовившись внимательно слушать. А из головы никак не выходили
слова о возможном убийстве учителя.