Моя мать — мать Йоланды — не знала собственную дочь, которую
вышвырнула как некондиционный товар в сельскую глушь. За это
спасибо. И, судя по всему, здесь нет никого, кто мог бы
заинтересоваться странностями в ранее абсолютно адекватном
поведении Йоланды. Столько лет я наблюдала, как подсудимые корчат
из себя душевнобольных, что должна была чему-нибудь научиться. У
меня преимущество — здесь точно не умеют диагностировать
заболевания психики так, как там, где я жила раньше.
Но я не успела выработать стратегию поведения, поняла только,
что мой истерический смех вызвал тогда правильную, нужную мне
реакцию у матери Йоланды. Пусть даже я получу еще несколько оплеух,
если такова цена двадцати лет жизни. Рискну, понадеявшись на то,
что в худшем случае меня отправят на церковное покаяние, потому
что, если судить по истории, сумасшедшие дома должны появиться
намного позже.
Я услышала в коридоре шаги, приглушенные голоса, а потом
отворилась дверь и на пороге возникла графиня. За ее спиной маячили
двое мужчин, и я насторожилась.
— Пошла вон, — коротко бросила мать Йоланды служанке, и та
подчинилась, успев бросить на меня озабоченный взгляд. — Осмотрите
ее, — обратилась она теперь уже к одному из мужчин — высокому,
похожему на половинку ободранного козла, и тот с готовностью затряс
головой.
Бородка у мужика тоже была козлиной. В коридоре появился третий
мужик, по виду сущий бандит, но лишь по виду. Кому как не мне было
знать, что самые большие сроки получают те люди, на которых никто
никогда бы и не подумал, и что бежать без оглядки стоит от
незнакомца, которому хочется отдать все, что у тебя есть — и руку,
и сердце, и банковский счет, а бывает, что крайне добропорядочный,
уважаемый, обласканный академиями разных стран гражданин
интересуется не счетами, а именно что руками… И прячет их в двух
шагах от районного управления внутренних дел в темной воде
закованной в камень речки.
Графиня закрыла дверь, и я осталась один на один с — докторами?
Кого еще могли прислать для осмотра? Вероятно, это люди от короля,
подумала я и спросила себя: а что будет, если они найдут меня
немного не первой свежести?
Одеты доктора были — конечно! Здесь явно не в почете были яркие
тона! — в темное. Короткие штаны до колен и что-то вроде стеганых
курток, из-под которой у козлообразного выглядывал белый воротник.
У других и того не было… хотя нет — было, но тоже темное. У них тут
траур?