— А что
скажете вы про их армию? — тут же спросил у Бонапарта Александр
Васильевич, баюкающий на коленке внука и давно уже ёрзавший от
нетерпения. Обожая военные действия, Суворов очень сожалел, что так
и не попал в Персию. Подозреваю, что этого обстоятельства тесть мне
никогда уже не простит…
Надо
сказать что Николай Карлович всегда отличался непроницаемым
выражением лица, по которому совершенно невозможно было
предугадать, о чём он думает. Однако сейчас, лишь взглянув на него,
я сразу понял — о персидском войске он очень низкого
мнения.
— Армия
этой державы очень слаба, причём в любом её компоненте. Персидский
солдат, как пехотный, так и кавалерийский и артиллерийский, даже
выглядит нелепо, и вовсе не имеет воинственного виду. Их пехотинцы
— сарбазы* (регулярного пехотинца) очень не трудно.
Красный однобортный мундир с широкими полами сидит на нем
мешковато, широкие белые шаровары, и некое подобие сандалий на
ногах у европейских воинов вызывают лишь презрительную улыбку. Все
это надето и держится криво и косо. С сотворения мира и по ныне, ни
один человек, с оружием в руках прогуливающийся по земному шару, не
имел такого странного, смешного и вместе жалкого виду! К этому
всему стоит добавить самую нелепую причёску: головы у них выбриты,
за исключением пуклей на висках, называемых зюлъфиры, и
чуба — хохла на маковке; и всё это прикрыто прескверной
бараньей шапкой. Комичное, доложу я вам, зрелище! Притом, все они
низкорослые, и французские ружья тяжестью своею, кажется, так и
давят несчастных к земле…
— Итак,
их войско выгладит нелепо; но внешность бывает обманчива! Возможно,
оно имеет некие внутренние достоинства? — спросил я. — Ведь трудно
предположить, что такая древняя держава могла бы существовать
столько лет, не имея исправной военной машины!
Сидевший
рядом Аркадий Суворов только усмехнулся.
—
Наверное, не нужно говорить вам, Ваше Величество, что любая пехота
лишь тогда чего-нибудь стоит, когда она дисциплинирована и обучена.
В Персии мы этого не видели совершенно, несмотря на все усилия
иностранных инструкторов привести войска шаха хоть к какому-то
приличному виду. Вообще, должно сказать, что из персиян трудно,
если не невозможно, сделать хороших воинов: отсутствие европейского
понятия о чести и необыкновенная трусость, всеобщая в Персии, есть
первые и главные к тому препятствия; а присоединив лень и
нерадение, трудно вообразить себе, чтобы при таких условиях можно
было устроить какую-нибудь толковую армию.