Весьма неоднозначна и сама личность Сперанского. Великий юрист, государственный деятель, гениальный бюрократ и в то же время философ, он начинал как сторонник правового государства, разделения властей в рамках конституционной монархии, выборности ключевых должностных лиц государства, пожалования чинов бюрократии на основании деловых качеств, а не происхождения, однако закончил свои дни ярым сторонником абсолютной монархии. Как сказал бы Козьма Прутков, из нигилиста превратился в славянофила. Сейчас бы сказали: ярый либерал стал государственником. В качестве члена Верховного суда он принимал активное участие в суде над декабристами, которые видели его одним из руководителей русской республики[35] и которых он, в определенном смысле, породил. Выдающиеся способности делали Сперанского необходимым для сильных мира сего, и потому до опалы он обладал независимым характером и добился своего положения без лизоблюдства и подличанья. После возвращения в Петербург в 1821 г. это был уже уклончивый сановник, не гнушающийся льстивого угодничества.
Но это не история деградации или, наоборот, развития отдельной личности. Переход от модернизаторства к охранительству как результат столкновения теории с практикой управления – классический цикл, пройденный нашей страной не один раз в прошлом. Есть подозрение, что такие циклы ждут нас и в будущем. Но, несмотря на все причуды судьбы Сперанского, а может, и благодаря им, его труды не только не теряют своего значения, но выглядят вполне современными и актуальными. Порой кажется, что они написаны чуть ли не сегодня и на злобу текущего дня.
Родившись 1 января 1772 г.[36] в семье священника Михаила Васильевича, фамилия которого то ли канула в Лету, то ли вообще не существовала[37], он был типичным вундеркиндом, отличаясь недюжинными способностями к учению и слабым здоровьем. Об этом свидетельствует фамилия, присвоенная ему во Владимирской епархиальной семинарии, куда он поступил около 1780 г. Сперанский значит «подающий надежды» (от латинского глагола spero, sperare – уповать, надеяться). И эти надежды он вполне оправдал, блестяще окончив Александро-Невскую семинарию. Сперанский в совершенстве владел французским и английским языками, был знаком с высшей математикой, физикой, а также философией. В том числе и с учением таких «богоборцев», как Вольтер и Дидро.