Раз.
И он рухнул навзничь, вышибая воздух из лёгких, а как чуть оклемался, принялся растирать ушибленную ногу. Копье хоть и затупленное, но всё равно колющий удар быстр и весьма неприятен.
— Молодец! — громко произнёс Иван III, который, как оказалось подошёл совершенно незаметно.
— Отец, — почтенно произнёс наш герой и уважительно качнул головой.
— С мечом ты так же хорош?
— Нет, отец. Он слишком тяжёл для меня. Пока. Но я стараюсь.
Великий князь довольно кивнул и улыбнулся. Раньше он с сыном мало общался, ведь тому было всего девять лет[1]. А до отрочества малыш проводил время почти всецело на женской стороне. Потом же Ивана Васильевича слишком заботили дела куда более неотложные, державные, и он закрывал глаза на излишнюю опеку супруги над сыном. Единственный ведь.
Но даже того невеликого общения оказалось достаточно, чтобы понять — трагедия подействовала на Ваню невероятно. Он словно повзрослел. Отбросил все детские забавы и со всем усердием взялся за воинские упражнения. Меч, копье, лук, верховая езда — всем этим он занимался с каким-то особым рвением. А ещё учёностями премудрыми…
Конечно, в этом пространственно-временном континууме ни учебников, ни специалистов по физике, химии и прочим подобным дисциплинам было не сыскать. Пока. Но Ване они и не требовались. Чему они его научат? Так что он налегал на общепризнанные признаки высокой учёности — чтение, письмо, языки и закон Божий, особливо уделяя внимание латинскому языку, как самому полезному и перспективному. Как-никак — язык международного общения и дипломатии в те годы. Кроме того, он упражнялся в польском, татарском и греческом. С носителями, разумеется. Ну и местный учил, ибо доверять телу было в таком вопросе было не очень хорошо.
Вот так год и провёл. Неполный. Помалкивая, отчаянно тренируясь и слушая, внимательно слушая то, кто, что и кому говорит. Вляпаться в какую-нибудь гаденькую интригу на ровном месте ему не хотелось совершенно.
В прошлой жизни Иван Иванович немало увлекался военно-исторической реконструкций, но совсем не этой эпохой и регионом, поэтому и не торопился с выводами и реакциями. Было страшно ошибиться. Игра это или нет, но ему совсем не хотелось проверять, что с ним будет после новой смерти.