— Вижу, ты недоволен?
— Этот сопляк хочет в драку лезть! — раздражённо рыкнул Иван III. — В первом же походе!
— Чудно… — покачал головой Филипп.
— Почему?
— Вспомни, раньше ведь его воинскими упражнениями не заставишь заниматься. А теперь всякие детские игры отбросив, только и делает, что языки учит, закон Божий да оружием машет. Вон ныне и в бой уже рвётся.
— Смерть матери не прошла бесследно, — смягчившись, ответил отец. — Он стал мрачный, нелюдимый, молчаливый… Я боюсь, чтобы он чего не натворил сгоряча. Убьют ведь по дурости. Поговори с ним.
— Не расскажет, — покачал головой митрополит. — Уже пробовал и не раз. Смотрит подозрительно и, тщательно выбирая слова, ответ держит. Всегда по уму. Всегда то, что нужно сказать.
— Вот и я о том! Что он держит в себе? Чувствую ведь — гнетёт его что-то. Отчего так рьян в упражнениях? Отчего не забавляется, как иные сверстники? Мне нравится, что он повзрослел. Но меня пугает, как это всё произошло. Прошу тебя. Поговори. Я не хочу его потерять.
— Я попробую, — тяжело вздохнув, ответил митрополит и с тоской в глазах взглянул на площадку, где Ваня старательно работал в спарринге с ратником. Даже ему было видно, что меч со щитом для него тяжеловаты. Вон какие скупые и аккуратные движения. Но и ратнику сладко не приходилось — отрок постоянно ловил его на контратаках и прочих ухватках. Да так ловко…
[1] В момент вселения телу Ивана Молодого было неполных девять лет. На момент поединка только-только исполнилось десять.
[2] Митрополит Московский и Всея Руси Филипп I занимал Московскую кафедру с 1464 по 1473 год. Был последовательным сторонником доктрины церковного стяжательства и политики Великого князя Ивана III.
Глава 2
1468 год, 29 апреля — 1 мая, Муром
Выступив из Москвы, Иван III оказался вынужден возвращаться назад, едва отъехав. Гонец догнал с известиями о какой-то нехорошей возне в Литве. Дескать, собирают войска. Правда или нет, но обстоятельства оказались такими, что оставлять столицу без прикрытия Великий князь не решился. Посему большой поход оказался сорван.
А вот Ваня упёрся.
Возвращаться из похода он отказался наотрез. Обещал быть тихим, смирным, послушным и вообще — лучшим в мире сыном. Только бы отец его не унижал этим возвратом…