- Подойди.
Ноги примерзли к полу, и потребовалось некоторое усилие, чтобы
сделать шаг. «Я здесь, чтобы выяснить правду», - напомнила она себе
и вышла под дождь. Поклонилась, стараясь держаться не слишком
формально.
- Новенькая? - взгляд Хан Яна скользнул по ней, от стертых
туфель до неаккуратной теперь прически.
- Нанялась сегодня, господин, - снова поклонилась Чжами.
- Отведи госпожу Ханлэ в главный дом, - Хан Ян толкнул
безвольное тело женщины, и Чжами с трудом удержала его.
Расслабленная, бесчувственная, госпожа Хан оказалась очень тяжелой.
- Ей стало дурно.
- Да, господин. Будет сделано.
Она заозиралась, сообразив, что не научилась еще ориентироваться
в этой обширной усадьбе, и на лице Хан Яна появилась холодная
усмешка.
- Главный дом в той стороне. Вон видна его синяя крыша.
- Спасибо, господин.
Подхватив хозяйку, едва переставлявшую ноги, Чжами повела ее в
указанном направлении, пользуясь при этом возможностью изучить
усадьбу аптекарей.
Покойному аптекарю Хану известен был какой-то секрет, а иначе
господин Чжан не стал бы вести с ним дела. Чжами не раз слышала,
как хозяин нелестно высказывался об этом человеке. Он никогда не
опускался до сплетен, но ничто не мешало ему составить собственное
мнение о человеке. Аптекарь Хан был по мнению господина Чжана
человек скупой, недалекий и высокомерный. Он действительно ценил
свою профессию, отлично разбирался в снадобьях и предоставлял их
наивысшего качества, но к людям относился пренебрежительно. При
этом — стелился гладким шелком под ноги людей значимых, таких как
городской голова, или же столичный ученый. Если хозяин хотел
поговорить с ним, значит дело было действительно важное.
Увы, внимательно изучить внутренние покои и хозяйскую спальню ей
не удалось. Едва Чжами появилась на пороге главного дома, как
подбежавшие служанки забрали у нее безвольное тело своей госпожи и
с причитаниями увели внутрь. Саму же Чжами удостоили брезгливого
вгляда, подмечая ее поношенную одежду и плохую обувь. Теперь ко
всему прочему платье было испорчено дождем, а волосы растрепались.
Укрывшись под козырьком крыши, Чжами вытащила шпильку, поправила
пучок, и направилась назад, на хозяйственный двор. Все остальное
можно было осмотреть и во время похорон.
Больше всего ее интересовали три места: кабинет покойного
аптекаря; его главный склад, где могли храниться некоторые особенно
ценные и опасные снадобья; и кладовая, где он встретил свой конец.
Об этом месте Чжами уже наслушалась страшных рассказов, которым
наверняка еще предстояло в ближайшие дни обрасти жуткими и
фантастическими подробностями. Аптекарь Хан разбил себе голову о
стену из твердого дерева в одной из особых кладовых, где хранил
самые ценные коренья и травы, которые нужно было тщательно
оберегать от солнечного света и сырости. Разбил внезапно, ни с того
ни с сего, и хотя из Управы пришло уже уведомление, что смерть
аптекаря признана самоубийством, никто в усадьбе в это не верил.
Вдова, похоже, собиралась обвинить в убийстве старшего брата своего
мужа. Возможно, у него была на то причина — в конце концов,
отчего-то не он был назначен наследником, и следовательно у него
были поводы для жестоких обид. Но Чжами более вероятным казалась
версия, согласно которой аптекарь действительно убил себя,
обезумев. Она уже видела такое.