Его рука стиснула дверной косяк с такой силой, что длинные белые
пальцы приобрели пугающий вид, точно это была рука скелета. Чжами
почудился треск дерева. Или костей. Медленно выпустив косяк из
руки, Хан Ян сделал несколько шагов, огляделся и отыскал на полке
кувшин с рисовым вином, которое Чжами использовала для готовки.
Плеснул себе пару половников в чашку.
- Оно не очень вкусное, господин... - робко напомнила Чжами.
- Плевать, - осушив чашу в два глотка, аптекарь вытер рот и
медленно опустился на табурет. - От таких визитов не жди хорошего.
Я поем в городе, можешь ничего не готовить.
Вскочив со все той же резкой проворностью, Хан Ян вышел, оставив
Чжами гадать, что его так разозлило. Или, подумалось ей,
напугало.
1Утай — колдунья, шаманка. В данном случае это официальное
почтительное обращение
Город полнился пустыми сплетнями. Интерес жителей Бьяншена
вспыхивал и угасал, снова вспыхивал, зачастую возвращаясь к одним и
тем же историям, в основном — мрачным и даже кровавым. Приехав сюда
год назад, Чжаншан была удивлена тому, как разительно город этот
отличался от привычной ей столицы. Дело было не в том, что Цзинчен
славился своей роскошью, комфортом и богатой архитектурой. И не в
том, что Бьяншену нечем было похвастаться. Просто все без
исключения достопримечательности здесь были пугающими. И нравы
тоже.
С очередным проявлением местного характера Чжаншан столкнулась,
возвращаясь с рынка. По дороге она заглянула по устоявшейся
привычке в одну из косметических лавочек, где как всегда пахло
слишком насыщено и сладко. Ни в одной из мастерских, куда она
заходила в последние дни, не могли сделать тот порошок, который так
озадачил Лу Сяо. Отдушки в этих косметических лавках были такие
яркие, что непременно пропитали бы и тканевый мешочек, и сам
порошок, и были бы легко узнаваемы. Чжаншан без особого интереса
перебрала баночки с помадами, вышла на улицу и невольно отпрянула,
пропуская зловещую процессию.
Первой вышагивала невысокого роста смуглая женщина в пестрых
одеждах, украшенных цветными лентами и потертыми, потемневшими от
времени монетами и медными кольцами. За ней пара прислужников,
облаченных в траурно-белые накидки, несла
штандарты,таrже самого траурного вида. А следом шла
разношерстая толпа, как всегда в Бьяншене состоящая из местных
жителей, кочевников в причудливых нарядах, чумазых шахтеров,
обветренных рыбаков и загадочных красавиц, укрывающихся под тонкими
вуалями разных оттенков розового. С равной вероятностью это могли
быть как знатные дамы, так и куртизанки Пионового дома.
Возглавляющая шествие женщина — шаманка — пританцовывала, то и дело
воздевая к небу руки, унизанные браслетами из дешевого камня, и
издавая жуткие звуки. Толпа ей вторила эхом.