Крыть, на самом
деле, было нечем, и деньги возвращать не хотелось. Поэтому он
умылся, вытерся полотенцем и, бросив несколько «проклятий» в
космос, удалился, зло сверкая глазами. А я включил телевизор, с
минуту последил за выступлением Вьетнамского государственного
ансамбля песни и танца «Тхонг Лонг», а потом пошёл на кухню.
Поставил чайник и кастрюльку с водой, отварил магазинные пельмени
из синей пачки и съел, бросив на них кусочек сливочного
масла.
Утро красит нежным цветом стены древнего
Кремля.
Просыпается с рассветом вся советская
земля…
Радио, едва
сдерживавшее хоры и их солистов ликовало. Да здравствует Первое
мая, день международной солидарности трудящихся! Ура!
Ура-а-а-а!
Пролетарии всех
стран, соединяйтесь! Ура, товарищи!
Ур-а-а-а!
Нет, демонстрация
ещё не началась, но настроение было праздничным и приподнятым уже с
самого утра. Пока я умывался, чистил зубы, варил кофе и жарил
яичницу волны позитива и праздника обрушивались на меня из
репродуктора.
Кипучая, могучая, никем
непобедимая
Страна моя, земля моя, ты самая
любимая…
А ещё, если верить
паспорту, сегодня был день моего рождения. Так что не исключены
были подарки, поздравления и нетрезвые улыбки, от которых недалеко
и до плотских утех. Я это предвидел. Предвидел, но готов не был.
Холодильник был практически пустым. Собственно, возможно, никто и
не вспомнит…
Я принял душ,
оделся и вышел из дому. Встреча была назначена у проходной. Там уже
формировалась колонна. По цехам и отделам. Красные флажки,
прикалываемые булавками к груди, палки с привязанными к ним
разноцветными воздушными шарами, транспаранты «Миру — мир!»,
портреты вождей, приклеенные на фанерки и тоже прибитые к палкам —
всё это было частью атмосферы, ритуалом, вызывающим душевный подъём
и всё такое.
Но самым
прекрасным было чистое ярко-синее небо, редкие перистые облачка и
радостные лица участников демонстрации. У нас это были, в основном,
девчата, парни терялись в рядах швей и закройщиц. В управлении
мужчин было больше и здесь раздавались взрывы смеха, звучали
анекдоты и инструкции начальства.
— Жаров, держи! —
моя соседка и будущая исполняющая обязанности начальника отдела
протянула мне палку с портретом Воротникова.
— Так, товарищи! —
подошла и Ткачиха. — Пожалуйста, без легкомыслия! Чтобы никакого
алкоголя. Кого поймаю, тот пойдёт на «доску почёта» с выговором и с
занесением…