Феникс - страница 21

Всё верно, зэк настолько обнаглел, что прыгнул на охрану – зэка надо наказать!

Я лежал на бетонном полу, воняло хлоркой и выгребной ямой; слышно редкую капель. Карцер. Тут я ещё не бывал.

Ладно, может, получится подняться.

Сделал попытку и со стоном завалился набок. Уроды, вертухаи отбили всё, что можно и нельзя.

Надо ли себя жалеть? Сомнительное занятие, такие здесь не выживают и на воле особо долго не живут. Почему?

Кажется, что утверждение это спорное… А если задуматься? Вся жизнь есть движение, если не вверх, то хотя бы не скатываться вниз, держаться посерёдке, но и здесь нужно постараться. Учёба, работа, это так напрягает, жалко себя, хочется отдохнуть. Зарядка по утрам, ежедневное занятие спортом? Да вы с ума сошли?! Это же тяжело, ручки, ножки жалко. Лучше пивасика с друзьями махну. Со временем начинаются проблемы со здоровьем, спину ломит, печень размером с арбуз, пузо висит ниже причинного места. К пятидесяти годам человек превращается в развалину.

Это и есть жалость к себе… Мне такое не подходит! Поднимаемся, плевать на боль, если болит, значит живой, значит, ещё повоюем. Кряхтя как столетний дед, я упёрся рукой в грязный пол и поднялся, тут же опёрся о стену, благо она близко.

Из хороших новостей, ноги целы, в смысле не сломаны, но болели так, словно не осталось ни одной целой косточки.

– Я живой, – прохрипел я, отходя от стены.

Ноги, как и всё тело, мелко потряхивало, правая рука в хлам, поломанная лангета, держится на бинте.

Интересно, почему они его не забрали? Вряд ли случайно, может, рассчитывают, что повешусь? Хрен угадали!

Я всё-таки умудрился открыть глаза, пришлось помочь руками, левый разлепился, а вот правый закрылся вновь, не позволяла опухоль. Мрачный каменный стакан, со стальной дверью, места только чтоб ноги вытянуть, из-под двери, откуда подаётся пища, исходит слабое свечение, что даже лучше, щадящий режим для несчастных глаз.

С унитазом, как я и подозревал, заморачиваться не стали, просто дырка в полу, вокруг посыпано белым, резко пахнущим порошком – хлорка. Больше никаких удобств, если я усядусь к противоположной стене, то до сортира аж целых полметра.

Усаживаться я не стал, очень хотелось, но расслабляться нельзя. Встал по центру стакана, вытянул руки вперёд и попытался присесть, получилось быстро, земное тяготение в помощь, а вот с подъёмом возникли сложности. Битые не единожды ноги, не хотели подчиняться, но я парень упёртый, когда надо, могу себе заставить.