— Я третий помощник генерального инспектора, — негромко произнес
он. — Если вам есть что добавить к официальному описанию сэппуку
управляющего пороховой мануфактурой Накадзима, сделайте это сейчас.
У вас не будет другого случая.
Я помолчал, собираясь с мыслями.
— Я только оказал господину Накадзима продиктованную дружеским
состраданием помощь, почтенный третий помощник генерального
инспектора. У него не оказалось другого друга, способного на
это.
— Сэппуку должностного лица без санкции руководства — серьезное
преступление, — проговорил он. — Тут вы целиком во власти
княжеского совета.
— Это так, господин третий помощник.
— Чем продиктованы ваши необычные передвижения по замку Какэгава
в тот день?
Шпионы. Кругом шпионы. И этот господин тоже из таких, просто не
прячет свою сущность. Он очень много уже знает. Он может узнать еще
больше из самой моей невинной фразы…
Нужно быть очень осторожным.
— Я искал успокоения. Я очень давно не делал ничего подобного и
испытывал неуверенность в своих способностях.
— Вам удалось освежить свою память?
Это определенно ловушка. Скажу «да», и он спросит, кто еще был
соучастником...
— Все были очень вежливы со мной. Здесь нет никого с подходящим
опытом. Все слишком молоды.
— Это так, — внезапно согласился он.
Развернулся и ушел, не глядя на мой поклон ему вслед.
Фонарь остался около решетки. Никто не пришел его забрать.
К утру фонарь догорел и погас.
Я хорошо помню тот день, когда впервые увидел, как убивают
человека.
Он явился со стороны заката рано утром, одинокий и утомленный.
Прошел по единственной улице нашего селения, уставший и запыленный.
Два меча были у него за поясом. В столь ранний час ему никто не
встретился и некому было его остановить.
— Эй, хозяйка, — обратился он через забор к моей матери, что как
раз вышла из дома. — Найдется чего выпить? А заодно и пожрать?
Мать подала ему воды, а потом рисовый колобок на деревянной
тарелке.
Он вошел в наш двор, усевшись на деревянный чурбак у забора,
начал жадно глотать рис.
— О! — сказал пришлый, увидев мою сестру, что вышла забрать у
него чашку. — А это еще кто? Ты уже взрослая?
Мать моя, катавшая в этот момент для него в ладонях второй
колобок в доме у очага, перевела на меня взгляд и тихо
произнесла:
— Беги к своему деду, передай, что к нам ронин забрел. Пусть
поспешат.