Он не собирался спать. Он бы и не
смог.
Тишина. Она обволакивала комнату,
словно плотное одеяло, не оставляя места ни единому звуку. Для
Валерия Кипелова, привыкшего к постоянному фоновому шуму своего
времени — звуку автомобилей, далёких телевизоров, приглушённым
голосам за стеной — эта абсолютная слуховая пустота была почти
невыносимой.
Он сидел в кресле, уставившись в
мерцающий свет двух тонких лучин. Их пламя играло на деревянных
стенах спальни мальчика, бросая алые, словно кровавые, отблески.
Время текло медленно, ленно растягивая каждую секунду. Кипелов
напряжённо прислушивался. Любое движение в комнате казалось громче,
чем на самом деле. Чудилось, что его собственное дыхание гулко
отдаётся в тишине.
Где-то вдалеке, на границе слуха,
раздался скрип колёс и глухой стук копыт. Телега. Звук исчез так же
внезапно, как появился. Тишина снова накрыла всё вокруг. Казалось,
будто она насмехается над ним, намеренно нагнетая напряжение.
Откуда-то сверху донёсся лёгкий
шорох. Кипелов замер. Сердце пропустило удар, затем забилось
быстрее. Он напряг слух до предела, но звук исчез. Через несколько
мгновений раздалось хлопанье крыльев. "Видимо, птица," — с
облегчением подумал он. Однако облегчение было мимолётным: тишина
вновь навалилась, давя на голову, словно тяжёлое похмелье.
Час сменялся следующим, и ничего не
происходило. В какой-то момент Кипелову начало казаться, будто он
частично оглох. Вместе с тем, каждое сделанное им случайное
движение звучало невероятно громко, усиливая ощущение уязвимости.
Окружающая тишина была больше, чем просто отсутствие всякого фона —
она стала врагом, хитрым и коварным, точащим его разум и
заглушающим здравый смысл.
Откуда-то сверху снова раздался
шорох. На сей раз он был совершенно другим. Вскоре послышался
неспешный скрежет когтей по древесине. Странный, диссонирующий,
этот звук невозможно было спутать ни с чем обыденным, земным. Холод
сковал сердце. Кипелов замер, инстинктивно вжавшись спиной в
кресло. "Это оно," — мелькнуло в голове.
Он заставил себя не поддаваться
страху. Трясущейся рукой он взял одну из горящих лучин и поднял её,
чтобы осветить пространство под потолком. Свет затрепетал,
очерчивая причудливые тени, но ничего необычного видно не было.
Однако скрежет усилился. Он был теперь ближе, громче,
отчетливее.