Он вспомнил свою жизнь до аварии автобуса. Моменты славы,
разочарования. Был ли он слишком высокомерен? Пренебрегал ли своими
обязанностями, своим статусом? И справедливо ли за такие грехи
переносить его сюда, в эту дремучую, мрачную эпоху?
Он сожалел, что в спешке не успел накинуть кафтан, который мог
бы скрыть его мериносовый свитер — вещь, настолько неуместную в
этом времени, что каждый взгляд, полный удивления и подозрения,
словно прожигал его насквозь. “Какой же я глупец,” — мысленно
укорил он себя, ощущая, как неловкость становилась ещё более
удушающей.
Вдруг толпа загудела громче. Сквозь ряды людей, будто нож сквозь
масло, прокладывал себе дорогу отряд стрельцов. Впереди всех,
широким шагом, двигался боярин. Широкий, крепкий, с густой
ухоженной бородой, он был облачён в богатую шубу, подбитую мехом.
Его высокая горлатная шапка добавляла образу помпезности. Лицо
боярина выражало спокойную уверенность человека, привыкшего
командовать.
Боярин пристально посмотрел на Кипелова, не скрывая ни
любопытства, ни опаски. Взгляд словно пытался проникнуть в самую
душу Валерия, прочитать его мысли.
— Кто ты? — наконец проговорил боярин, его голос был глубоким и
властным.
Валерий на миг замялся, но быстро взял себя в руки.
— Купец… из дальних земель, — произнёс он, заставляя себя
говорить чётко вопреки накатывающему головокружению. — Напали по
дороге в Москву, всё отняли...
Боярин сузил глаза.
— Из каких земель? — спросил он, его голос стал холоднее. — Явно
не из наших.
Валерий замер. В голове мелькали названия стран, но ни одно из
них не подходило. Он решил рискнуть.
— Из Гипербореи, — произнёс он, сам удивляясь своему выбору. Это
слово из телевизионных эфиров показалось ему хорошим обозначением
некого далёкого края, неведомой страны, идеально подходящей для
правдоподобной легенды.
Мужчины переглядывались, женщины крестились. Гиперборея —
казалось, здесь никто раньше и не слышал этого названия. Вот и верь
после такого "РенТВ"!
Внезапно из толпы вышел уже знакомый Валерию священник — отец
Михаил. Его худощавая высокая фигура и проницательный взгляд сразу
привлекли внимание. Он посмотрел на Валерия, словно удостоверяясь,
что тот ещё жив, затем перекрестился и поспешил начать:
— Братья и сестры! Братья и сестры! — Его голос был исполнен
силы и веры. — Этот человек — посланник небес, знак Божий для нас
грешных. Вы сами видели — он одолел лихо, мучившее нас! Он сделал
это по прямому наставлению Церкви! Господь! Господь вложил в его
руки силу, а в его сердце — храбрость...