— Звучит интересно. Получается, мне,
пенсионеру, одному тут всё расхлёбывать? — недовольно посетовал
Валерий.
— Помощь будет. Я болел за тебя с тех
пор, как увидел в шаре твоё появление в лесу. К сожалению,
сопровождать тебя не удастся. Увы, я теперь в опале, и путь к царю
для меня заказан. — Радомыслов протянул Кипелову хрустальный шар. —
Возьми его, спрячь в сумку. У меня таких много. Он послужит хорошим
проводником. Когда тебе понадобится помощь, снадобье, или возникнет
вопрос — прошепчи над ним моё имя и я отвечу.
— Необычный вид мобильника, —
пробурчал под нос Кипелов, принимая подарок. — Спасибо. Но… кто же
ты такой? Колдун?
Радомыслов раздраженно закатил
глаза.
— Алхимик, колдун, чернокнижник…
невежды клеймят по-разному. Но я не зло. Я просто учёный
альтернативных наук, — сказал он. — Подожди-ка… Твоему образу не
хватает вида погорельца.
Радомыслов отворил дверь бани и зашёл
в неё. Вскоре послышалось раздражающее скобление металла о камень.
Ещё мгновение и князь вернулся – в его руке была лопатка полная
печной золы.
— Ну что смотришь? — вопросил
Радомыслов. — Давай, начинай, у нас мало времени. Добавь немного
сажи себе на руки, на доспехи, чуть-чуть на лицо. Помни, ты вышел
из горящего терема!
— Эх, вот оно, наказание за грехи
моей молодости! — воскликнул Валерий, зачерпнув горсть сажи и
тщательно растирая её по щекам. Пальцы дрожали — то ли от холода,
то ли от осознания всей абсурдности происходящего. С его губ
сорвался нервный смешок. Кто бы мог подумать, что в шестьдесят с
лишним лет он, московский музыкант, будет возиться с угольной пылью
в глухом русском лесу 16 века, готовясь выдать себя за победителя
битвы с чернокнижником.
— Так-то лучше, — одобрительно
заметил Радомыслов, отступая на шаг, чтобы оценить результат. —
Теперь ты похож на человека, который только что чудом вырвался из
огня. Запомни, голос чуть сиплый, словно дымом надышался, движения
медленные, измотанные. Но не переигрывай — тогда заподозрят.
— Да уж, театр абсурда, — пробормотал
Валерий, стряхивая с ладоней остатки золы.
Радомыслов удовлетворённо кивнул и
посерьёзнел. Его взгляд сделался внимательным, цепким.
— Если бы церковь не считала меня
колдуном, я бы мог помочь тебе лично. Но, увы, в этих краях мне
теперь не место. Ко мне присматриваются уже не только люди
митрополита, но и те, кто скрывается в тенях, — голос его прозвучал
ровно, но в нём сквозила горечь.