– Так отец же мастером работает на железной дороге. Рабочий класс не высылают, – с нарочитой уверенностью ответил Носке.
– Мастер-шмастер, – засмеялся Ицхак. – Скажут шмутки собирать за два часа, тогда будешь объяснять, кто там рабочий класс, а кто еврей польского происхождения. Ты лучше скажи, как комсомолец и почти офицер Красной армии, может знакомые комиссары есть у тебя? Это поможет больше, чем надежда на пролетарскую сознательность советских начальников.
Носке обернул к нему потрясённое лицо и пробормотал:
– Не знаю, не знаю что делать. Посмотрим. Мне сейчас срочно в казарму надо.
– Ладно, Носке, я тебя предупредил, а ты делай, что хочешь в соответствии со своим еврейско-советским сознанием, – проговорил Ицхак.
Молодые люди обнялись, постояли так немного дольше, чем этого требовала случайная уличная встреча, и разошлись в разные стороны.
Носке почти бегом направился в казарму, где обратился к командиру курса латышу Озолсу с просьбой посетить родителей в Даугавпилсе из-за болезни отца. Он был отличный курсант и никогда ничего у командиров не просил, так что Озолс без колебания согласился отпустить молодого курсанта навестить родителей.
Носке собрался за пять минут и побежал на центральную железнодорожную станцию. Ему повезло – он поймал поезд на Даугавпилс перед самым отходом. В поезде сразу уснул: он умел засыпать в любой обстановке и спал обычно крепко, без снов, как и подобало молодому бойцу Красной армии. Проснулся при въезде в Даугавпилс с тревожным чувством опасности, грозящей его близким…
Поезд прибыл, когда уже вечерело, и Носке двинулся быстрым шагом к улице Виестурас, где жили родители, Янкель и Дора, вместе с его семилетней сестрой Сарой.
Проходя по знакомым местам города, он вспомнил о недавних годах детства и юности. Какое было время… Как они играли целыми днями на улице и дворах, пели, мечтали, любили. Вся улица жила одной большой семьёй – латыши, русские, евреи – все бедные, работающие на двух-трёх работах, чтобы свести концы с концами.
Янкель, отец Носке, работал мастером на железной дороге, а по вечерам занимался сапожным делом. Его длинные сильные пальцы, ровные по всей длине, свидетельствовали о способностях в ремесле, а также о романтическом складе души – такова была семейная легенда, которую всячески поддерживали соседи Янкеля по улице Виестурас. Иначе, чем он мог очаровать высокую, стройную, голубоглазую Дору, о которой мечтали женихи всего города.