— А лесорубы там были?
— Не было, — Горан мотнул головой. — Середка недели стояла, а
они только по выходным заявляются. Но, небось, и им потом
растрепали местные парни.
— Твоя правда, — согласился Кайлен. — Предположить что-то
уверенно из этого совершенно невозможно… А вот из твоего рассказа в
корчме — все-таки да. Насколько я знаю народные байки, ни в одной
из них не сказано про то, как именно у вилы можно крылья
отобрать.
— Выходит, я их надоумил? — помрачнев, спросил Горан. — Когда
сказал, что нож мой — оружие против нечисти?
— Ну, надоумил, что ж теперь?.. — развел руками Кайлен. — Ты им
этот нож в руки не вкладывал. И воровать его у себя не заставлял.
Если все время бояться, что сказанное и сделанное тобой во вред
используют, лучше вообще заткнуться и сразу в гроб лечь. И не
делать ничего.
Сказанное, в целом, выражало отношение Кайлена к Пакту и разом
все претензии и вопросы, которые у него имелись.
— Так, а делать-то что теперь?..
— Брать твой небесный булыжник, — Кайлен махнул рукой на
метеорит, лежащий в противоположном конце кузницы, на расстоянии,
на котором он почти не ощущал воздействия, — и делать из него новые
амулеты. Два у нас уже есть, у меня тоже один с собой привезен из
города. Нужно еще три, — себя Кайлен тоже посчитал, для маскировки,
хотя носить амулет, разумеется, не собирался. — Сделать их
желательно до завтра, потому что мы каждый день рискуем по новому
разодранному трупу находить до тех пор, пока с этим не разберемся.
Посему, чем быстрее управимся — тем лучше.
Горан принялся сосредоточенно загибать пальцы.
— Вы и Марию тоже посчитали?..
— Посчитал, — подтвердил Кайлен. — Потому что она с нами
увяжется наверняка, отговорить ее будет очень трудно, проще сразу
ее обезопасить. К тому, на ком амулет из холодного железа висит,
вила просто не подойдет, если сами не полезут. Так что я тебе сразу
честно скажу: твоей главной ролью в нашем плане будет постараться
сделать так, чтобы ни Мария, ни Ионел к ней не приближались. Потому
что ты из вас троих — самый рассудительный.
— Ну спасибо за доверие, — усмехнулся Горан. — Невзирая на то,
что из-за меня эта каша заварилась.
— Из-за Василя она заварилась и всякой дури, которую люди себе
надумывают, вперемешку с правдой.
Полностью истинным в липовских байках о вилах было только одно:
духи деревьев — всегда женские. Остальное являлось в большей или
меньшей степени чушью, а истории про женитьбу на виле были чушью
особенно зловредной.