— Я ж не знал… — прокряхтел он.
— Я ему сейчас все-таки голову откручу, — пригрозил Кайлен и
стремительно повернулся к Василю. — Чего ты не знал, что из-за
твоих баек в деревне уже два трупа? Или ты не знал, что мы дольше
разбираться будем, когда ты делаешь вид, будто тебя это вовсе не
касается? И что трупов из-за этого еще больше станет? Ну,
рассказывай, чего ты не знал?! — потребовал он, нависнув над
поднимающимся на ноги Василем, отчего тот отшатнулся, снова потерял
равновесие и упал уже назад, плюхнувшись в снег, из которого только
что выбрался.
— Малодушие — это грех! — веско заявил Фаркаш тоном заправского
церковника.
— Et ideo, sicut praesumptio est peccatum, ita et
pusillanimitas,[1] —задумчиво
процитировал Кайлен «Сумму теологии» Фомы Аквината. Ему всегда
нравилась эта фраза.
— Я ничего не понял, — честно сознался Шандор.
— Да и не надо, — милостиво разрешил ему Кайлен. — Поехали
обратно, у нас дел полно.
— Иногда я подзабываю подробности того, почему опасно врать в
глаза жителю холмов, — усмехнувшись, сказал Шандор, когда они
подошли к стоящей чуть поодаль самоходке. — Но вы, Неманич, или
эйра Эйлин мне непременно рано или поздно напоминаете.
Кайлен хмыкнул.
— Эйра Эйлин ему бы все-таки свернула шею, надо полагать… А я —
слишком летний добряк. Бабочки, цветочки и все в этом роде.
За время поездок туда-сюда и разговора с Гораном Кайлен
действительно изрядно успокоился, так что поначалу на Василя
реагировал исключительно с легким раздражением. Но тот решил
отпираться до последнего и заговорил только тогда, когда лично
Кайлен, не пожалев эбед, сообщил, что он сядет в тюрьму за
украденный у кузнеца нож.
То и дело повторяя, что ничего он не крал, Василь доложился, что
«бабу с крыльями» увидели в лесу возле вырубки трое деревенских:
покойный Матей и еще двое, Санду и Титу. А Василь им рассказал
все-все, что знал на этот счет — про то, как они в деревьях живут,
и про то, что можно такую в жены заполучить, если крылья у нее
отобрать и спрятать. А кто нож взял, он не знает.
И даже кто на ней решил жениться не знает, деревенские потом все
меж собой об этом трепались несколько дней и в лес ходили по двое,
по трое и всей толпой, бабу разыскивая. А позавчера Василь ее сам
увидел ночью в окно между деревьев, уже без крыльев. А потом Сорина
мертвого нашли — и он испугался, что его во всем виноватым сделают.
А он не виноват, он даже не знал про украденный нож.