– Оно и понятно: весь в рванье ходишь. Только учти: люди с
чужаками откровенничать не любят. Так что ты, ежели Никадим носом
поведёт, скажи, мол, я за тебя ручаюсь.
Любовь местных к чужакам Максим уже ощутил на своей шкуре и
потому с готовностью принял предложение. Потом расспросил Федота
про Алису и Олега, но ничего нового не узнал. Зато выяснил, что
предполагаемый вор шкур носил за спиной лук и колчан со
стрелами.
– Халтура, конечно, – рассуждал Федот. – Таким луком много не
настреляешь. Да и стрелы у него с каменными наконечниками. Если
шкуру зверю не пробьют, я не удивлюсь.
– А приметы какие-нибудь у этого человека были? – не унимался
Максим. По одному луку вычислить вора могло и не получиться.
– Приметы? Да куда там! Нос тонкий, что у вельможи какого. Ни
разу он по носу не получал, это я тебе точно скажу. Зубы и глаза
все на месте. Щёки выбриты гладко, как у вьюношы, что в бурсе
задницу просиживает. Какие уж тут приметы? Такого встретишь и не
запомнишь.
– Спасибо, мне это поможет.
Посидели ещё немного. Алёна рассказала, что до ближайшей деревни
идти недалеко, но там обитает какой-то мерзкий Ванюша. Приблудок
окольничева Святослава, что в городе Осолье правит. Ни прав
никаких, ни богатств особых у Ванюши не было, но норовом он обладал
княжьим. И подати собирал со всех в округе, и первую брачную ночь у
мужей отобрал. А уж как поперёк его воли кто слово скажет, то беду
на себя в тот же миг накличет. Одним словом, идти в ту деревню
Алёна очень не советовала.
– Ну всё, засиделись мы. На боковую пора, – объявил наконец
Федот и пристукнул по столу, чтоб никто спорить не подумал.
И только теперь, оглядев ещё раз комнату, где предстояло
провести ночь, Максим вдруг вспомнил описание Федота.
– Скажи, – спросил он, прежде чем Алёна принялась застилать
широкую скамью у входа. – А где Всеволод? Ну, малолетний ваш.
Федот резко помрачнел, ожесточился. В миг с его лица пропало
всякое гостеприимство и теперь оно напоминало камень с грубо
выдолбленными чертами. Федот уставился на Алёну. Та побледнела, вся
сжалась. Нервно отмахнула мешающийся локон и тихо произнесла:
– Он уже спать лёг. Забегался сегодня, вот и не стал темноты
дожидаться.
Было очевидно, что говорить об этом им не приятно, а Максим не
стал давить. Может, и не его это дело, какие погремушки в чужих
избушках.