– Ежели б всё было бы так ладно, – буркнул хозяин кабинета. –
Ты, соколик, муж не робкого десятка. Супостата встречаешь когда
доблестью да беззаветным самоотвержением, когда хитростью да
смекалкой. А за спиной твоею ангельские крылья, да токмо оба далеко
не белые. Иссиня-чёрные, аки истинный мрак, да ихором обильно
покрытые. Ты на тех крылах и супостатов в геенну огненную
низвергаешь, и страждущих из пучин до света возвращаешь.
Ну, точняк, провидец Вещий. Я никому в этом мире, даже
разноглазке Алине, не рассказывал, как моя «птичка» применялась. А
она, как раз, умела и боекомплект на врага сбрасывать, обрывая его
жизни, так и «медицину» раненым, помогая им продержаться в
отсутствие эвакуации. И, вот, скажите мне на милость, откуда
директор Императорской Академии это знать мог? Да ещё и так
амбивалентно описать: метафорично, но, в то же самое время,
настолько метко и точно?
– Нынче в твоих крылах нуждаются тут, – констатировал старец. –
Протяни же страждущим руку помощи, да укрой крылом своим от бед
тяжких. Помоги Раде сбросить рок. Она лишилась отца. Лишилась
отчима. Лишилась сводного брата. А в скором времени лишится и
родительницы.
– Опять распорядитель? – предположил я. – Через мать давит на
Раду?
– Мать лежит в прескверном самочувствии, – проронил Светозар
Горынович. – И мало кто ей может помочь. Но ты же, ратник…
Неспроста я вознамерился лишь тебе передать управление Академией.
Ты и телесные раны лечить горазд, и души врачевать повадился. Ежели
кто и сладит с её недугом, то лишь ты. Сам ведаешь исток.
На ночь глядя нет ни сил, ни желания спорить с провидцем.
Во-первых, на хрена звать меня, да ещё в компании девчонок? Тут
что, кроме меня больше врачей нету? У меня, так-то, ещё своих дел
по горло. А врач из меня как из черепахи противотанковая мина.
Во-вторых, на хрена звать на ночь глядя. Уже спать давно пора.
Много я налечу в сонном состоянии, даже, если понадобится? Для
этого есть урочное время. День. Что, между прочим, прописано в моём
контракте с Александровским.
В-третьих, на кой хрен ляд мне помогать тем, кто собирался меня
укокошить? Это полностью нелогично и максимально странно. Значит,
дело не настолько однобоко. Значит, мне чего-то недоговаривают.
Значит, я не знаю каких-то деталей.
Не говоря уже про «в-четвёртых», что я не берусь лечить то, что
не умею. Если местные коновалы не разбираются с болячкой, постигшей
родительницу Рады, то почему Вещий так уверен, что с нею справлюсь
я?