Ладно. Хорошо. Последний пункт можно рассматривать как
притянутый за уши. Если он каким-то образом прознал про мои навыки
медика или ему рассказали, как я впрягся за Бериславскую-младшую,
то великий провидец может понять, что медицина моего мира опережает
местную. Значит, и впрямь, чем-то да помочь смогу.
Но нет сил и желания выяснять. Хочется выкинуть эту задачу в
топку, обосновав тем, что и своих по горло. Но остатки логики и
здравого смысла подсказывают, что вряд ли Вещий страдает от
недостатка увлекательных игр. Едва ли Горыныч от безделья просто
так будет грузить меня тем, от чего мне ни холодно, ни жарко.
Почему-то, провидец уверен, что я а) должен взяться за это дело; б)
вывезу это дело на своих «крылах».
Я повернулся к замершей солевым столпом Раде.
– Давненько не спрашивал у девушки, которую впервые вижу, где
она живёт… Симптомы матери-то расскажешь, или наложением рук лечить
будем?
Дальнейшее общение перетекло в
ходовую часть марлезонского балета. Общаться сидя в кабинете
Вещего, безусловно, приятнее и сподручнее. И ещё более ламповая
обстановка в моём расположении, в окружении девчонок, но... Когда
«мирняк» просит помочь по «медицине», потому что его местная «не
вывозит»... Ладно, если какой-то адовый писос. Там, я не знаю,
глубокая гнойная стигмата, или газовая гангрена, или ещё какой СПИД
рака... В этих случаях я бессилен. Но, как оказалось, дело Рады
лежало в куда менее безвыходной плоскости.
– Рассказывай, – наша группа как раз
шагала от главного корпуса по направлению к блокпосту на въезде в
Оболенск, где я припарковал трофейную самоходку.
Там крупногабаритный транспорт меньше
всего мешал местным. А мне сейчас машина зачем? Между аудиториями
по этажам ездить? Я и пешком с телепортами справляюсь. Вот и
оставил транспорт на въезде.
– Предысторию можешь опустить, –
добавил я. – Почему ты обратилась именно ко мне – понял. Давай
сразу к делу. Какие симптомы у матери? С чем лежит, как давно, на
что жалуется?
– Уже не жалуется..., – пытаясь
сохранить твёрдость духа, отозвалась Бесчестных-Ереньева. – Уже
многие месяцы матушку преследует горячка и бред. Жар не спадает,
невзирая ни на что. Сон порывистый, будто волчий. Несколько недель
назад стала проваливаться в бессознательное и проводила в нём по
целому дню. А несколько дней назад... Из последнего забытья она так
и не очнулась.