Не задерживаясь больше возле горелого остова, который я теперь
воспринимал не иначе как памятник погибшим соратникам, иду в
ремесленный квартал. Каменск издревле славился двумя вещами: своими
каменоломнями, определившими облик города и его название и своими
ткачами. Ещё в нём располагалось крупное ремонтное железнодорожное
депо, где чинили не слишком сильно захворавшие паровозы, по мере
необходимости собирали грузовые вагоны и всё такое. Но всё-таки это
именно крупная мастерская по ремонту и восстановлению, а не
полноценный завод.
Первым делом я решил посетить ткачей. Именно здесь шилась и
обшивалась добрая половина бывшего королевского, а ныне нашего,
революционного морского флота. С первого взгляда казалось бы
странным шить паруса, плести канаты, верёвки и прочие такелажные
принадлежности в городе на таком большом расстоянии от моря, но
здесь сошлись вместе несколько исторических факторов. Во-первых, в
Каменске исторически была сильная гильдия ткачей. Знаменитая
каменевская ткань выходила отсюда и расходилась по всему
королевству и за его пределами. Во-вторых, в окрестностях города
обильно рос лён, из которого эту ткань и производили. Целые поля
льна тянулись от города к востоку, изредка перемежаясь
крестьянскими деревеньками. Наконец, в-третьих, проложенная
юго-западная ветка железной дороги соединила столицу с Каменском, а
сам город с главным морским портом государства. И таким образом
паруса и канаты, не говоря уже о форме самих моряков, плелись и
шились здесь, в Каменске, на двух местных заводах или в десятках
более мелких мастерских.
В часть города, традиционно занимаемую ткачами, я и направил
свой путь. Найти её было легко. Квартал ткачей. Улица ткачей –
названия говорили сами за себя, а указатели помогали не
заблудиться.
Однако, прибыв на место, я не застал ожидаемого столпотворения и
рабочей суматохи. Значительная часть мастерских оказалась закрыта.
Набитые крест на крест, не струганные доски перекрывали вход.
Обложенная розовым камнем цветочная клумба, отмечающая начало
улицы, завяла. Земля застыла сухой коркой, а выжившие цветы стояли
поникшие, изнывающие от жажды или уже высохшие, с облетевшими
лепестками - сухие прутики, воткнутые в пересохшую землю. Уверен,
что будь на улице ткачей всё в порядке, то местные хозяйки ни в
коем случае бы не допустили подобной безалаберности. Клумба была бы
вовремя полита, а цветы бы радовали глаз разноцветьем
лепестков.