Отзавтракав, хозяин встал, крикнул Поле, чтобы ужин подавала вовремя, и ушёл, не глянув на меня. Через пять минут послышался рокот мотора, подъехавшего автомобиля, шелест шин о брусчатку, покрытую утренней влажностью, и всё это растворилось в тишине, подсвеченной яркими, солнечными лучами.
Странно, но утреннюю порцию удовлетворения Немцов променял на совместное застолье. То ли нашёл куда приткнуться, то ли натёр прибор накануне длительным трением.
– Может всё теперь образуется? – с толикой радости произнесла Полина, убирая тарелки и не скрывая доброй улыбки. – Он успокоится и отпустит тебя.
– Сомневаюсь, – качнула головой, не допуская самой мысли о полной свободе. – Игнат обязательно что-нибудь придумает, чтобы взять всё сполна, а потом выбросит поломанную в канаву.
Вернулась в спальню, обдумывая произошедшее или не случившееся. Вроде, радоваться надо, но меня преследовало стойкое чувство незаконченности нашего общения. До какого-то невменяемого зуда захотелось позвонить папе или Наталье, выговориться, услышать слова успокоения, но я в очередной раз передавила себе глотку, чтобы не рвануть и не совершить непоправимую глупость. Всё потом, через девять месяцев. Скорее бы они прошли.
Ужинала я одна. Игнат почему-то не пришёл, хоть и обещал вернуться вовремя. Размазав по тарелке овощи и раскрошив рыбу, поняла, что аппетита совсем нет. Какой-то невроз не давал сконцентрироваться на еде. Не просто так Немцов ведёт себя как паинька. Кружит, как лев вокруг жертвы, играется, ждёт пока расслаблюсь, чтобы ударить побольнее.
Измучившись и не дождавшись хозяина, легла спать, только сон совсем не шёл. Прислушивалась к каждому звуку, вертелась в кровати, то откидывала одеяло, мучаясь от жара, то накрывалась, начиная мёрзнуть на нервной почве. В какой-то момент провалилась в серь, но сразу подорвалась, услышав щелчок замка.
Чёрный контур, подсвеченный со спины тусклым светильником из коридора, качался в проёме, держась за косяк. Игнат еле держался на ногах, невменяемо всматриваясь в комнату. Даже в потёмках могла рассмотреть, как его глаза светились зашкаливающей злостью.
– Сука, – прохрипел и направился в мою сторону. – Чем же ты меня так тянешь.
Подошёл вплотную, навис, содрал одеяло, шаря ненормальным взглядом по ногам, бёдрам, груди, скрытой сорочкой. Не уверена, что он видел меня, что слышал, как я, практически, перестала дышать. Игнат просто смотрел, издавая непонятные звуки, перемешанные с рычанием и матом.