Человек я городской и в ночной степи
хоть и бывал, то либо на копе, с костром, автомобилем и одним-двумя
такими же поисковиками, либо ещё раньше, во время учений в годы
армейской службы в составе большого скопления народа под названием
«рота». Конечно, это дало кое-какой опыт, но вот совершать
одиночный пеший поход в состоянии недотопленного кошака прежде не
доводилось. Но хочешь-не хочешь, а к своим выходить нужно: «один и
без оружия» — это только в кино интересно, а в жизни всё
наоборот.
Так что, прикинув по редким хлопкам
выстрелов направление, я потопал в темноту, время от времени
спотыкаясь на кочках и незаметных в траве норках неизвестных
грызунов. Вода из тяжёлой каски при этом плескала на траву и на без
того мокрые сапоги. Говорят, в Средние века была такая пытка:
человека связывали, накрутив на ноги сырую кожу наподобие голенищ и
клали его на жаркое солнце либо просто к горящему костру.
«Голенища», естественно, сильно усыхали, причиняя пытаемому сильные
страдания. Сейчас, конечно, ночь, хоть и довольно тёплая, невзирая
на стихающий дождь, но яловая обувка поверх мокрых портянок радости
ни разу не доставляет. Но идти по такой местности босиком без
привычки, полагаю, будет ещё хуже. Всяких колючек наподобие
перекати-поля и прочего саксаула здесь полно, да и на спящую змейку
впотьмах наступить — проще простого. Нет уж, нужно либо успеть
дойти до своих и там добыть хотя бы годные портянки (сапоги-то, по
рассказам бабушки, в довоенные времена, да и позже были немалой
ценностью и вряд ли кто согласится со мной ими махнутся. Или, в
лучшем случае, выделят какие-нибудь опорки: «на те, убоже, что нам
не гоже». Не согласный я на такое). А не успею дойти, так хоть
пересижу светлое время где-нито в балочке. Там и подсушу имущество.
Если тут и правда сорок первый год, так будет спокойнее.
Безоружному политработнику ходить в предположительно прифронтовой
полосе может быть чревато: если немцы не поймают и в чистом поле к
стенке не прислонят, то свои с большой вероятностью задержат как
подозрительного и доказывай потом особистам, что не верблюд… С
учётом полного незнания здешних реалий, начиная от фамилии своего
командира роты и заканчивая ценами в гарнизонном чипке перед войной
— могут и за диверсанта принять, а с ними в первые месяцы боёв не
церемонились. Но даже если просто сочтут дезертиром — особо лучше
не станет.