– Во рту пересохло при воспоминании о купальне, о том, как бесстыдно прижимал ее к себе обнаженный мужчина.
А может она сама хочет прийти к нему далеко не оттого, что ей страшно? Не для того, чтобы поделиться подозрениями?
Девушка стиснула кулаки, отбрасывая в сторону глупые мысли.
«Днём храм полон послушников; когда еще будет шанс поговорить с Валаром наедине?»
Немного поколебавшись, она вышла в коридор.
В конце концов, если бы Валар хотел ее обидеть, то уже сотню раз мог это сделать.
К облегчению Морьи, дверь нашлась быстро. Она единственная была приоткрыта, а внутри горела свеча. Девушка сделала несколько шагов и вдруг поняла, что Валар с кем-то разговаривает.
— Ну что? Схватил вещички и по первому же зову полетел на крыльях любви? Ты в последнее время позорно размяк. То нашу ведьмочку по головке гладишь, то это… Ты бы ещё скупую мужскую слезу на письмо уронил!
Морья зажала рукой рот, чтобы не выдать себя, и обратилась в слух. Не о ней ли речь?
— Тебе какое дело? Уж сам-то в накладе не останешься.
— Я-то да… Но, знаешь, как-то неловко позволить тебе разом вернуть положение в обществе, деньги, признание…
— Чтобы мы оба что-то получили от этой сделки, надо закончить начатое. Хотя проще было бы сразу избавиться от императора…
— А я предлагал сделать это сразу. У тебя в руках были все карты. Упустил момент. Сам предпочёл пять лет скитаться по лесам.
Послышался тяжелый вздох.
— Может быть… может быть, зря я этого не сделал.
Сердце девушки ухнуло куда-то вниз, да так там и осталось.
Что же такое?! Да за одну мысль о покушении на государя грозит каторга! Глава страны приравнен к небесным светилам, его не обходят в молитвах! Говорить такое, особенно в святом месте – кощунство! Предательство! Преступление!
Скрежет камня о камень. Огниво?
— Знак луны получился неровным. Тоже мне, великий маг и чародей!
— Заткнись, тряпка.
— О тебе забочусь. Не хочу, чтобы ты помер раньше времени.
— Заткнись!
Глухой звук удара заставил Морью подпрыгнуть от испуга, но не уйти. Напротив, она прильнула к щели в двери. В коридоре темно, вряд ли её заметят...
Мужчина стоял, сгорбившись над деревянной доской, и выцарапывал на ней ножом узоры.
Плащ за его спиной жил своей жизнью, словно его беспощадно трепало ветром. Он то вздымался парусом, то вновь опускался, оплетал полами то правую руку оплотника, то левую.