Теперь нужно было решить, как выжить в
сложившийся обстановке тем, кто остался. Но я не хотел впадать в
уныние, а, наоборот, старался найти в себе силы для
оптимизма.
«Ранее разработанный нами план по
захвату аэродрома сработал? Сработал. Так значит, планировать и
исполнять задуманное мы вполне себе можем. Мы остались одни? Ну и
ладно. Ведь мы живы, а, значит, у нас вновь есть шанс на спасение.
Мы и не из таких передряг выбирались. Главное, наши люди спасены.
Клубничка спасена. Раненые выживут и, встав на ноги, сумеют
отомстить за нашу гибель. Впрочем, зачем себя заранее хоронить? Раз
мы живы, то можем сражаться! А, стало быть, будем бить врага и
дальше!» – смотря на серое небо, обещал я не то Мирозданию, не то
самому себе.
Из размышлений меня вывел голос
Воронцова.
– Забабашка, ты чего там сидишь?
Слезть, что ль, не можешь? Давай скорее! Пора отсюда
уходить!
Я посмотрел вниз.
Два красноармейца и красный командир
усталыми глазами смотрели на меня.
– Слезаю, – произнёс я и на прощание
глянул на колонну.
Бронетехника противника к этому
времени приблизилась к строениям и остановилась. Из следовавшего в
колонне вторым бронетранспортёра выбежали несколько автоматчиков и
забежали в двухэтажное здание.
– Ах ты гад! – неожиданно для себя
прорычал я и нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел.
– Лёшка! Ты что творишь?! – тут же
крикнул Воронцов. – Они же нас засекут!
– И так увидят, по машине, – заметил
Садовский.
– Не везёт, так не везёт, – вздохнул
Апраксин, держась за рану на груди.
– Слезай давай! Валим отсюда! – вновь
крикнул чекист.
Я кивнул, закинул ружьё за спину и
стал спускаться, пытаясь понять, почему выстрелил. Но в голове был
сумбур, и навести в мыслях порядок было совсем не просто. Не мог
понять, почему именно я произвел, по сути, ненужный, более того –
вредный, демаскирующий нас выстрел, поэтому сейчас мне очень
хотелось разобраться в себе.
И когда я спрыгнул на траву, ко мне
пришло осознание, что, а точнее - кого, только что
увидел.
– Так почему ты стрелял? – переспросил
Воронцов.
– Потому что, товарищи, там, среди
машин, в немецкой офицерской форме ходил гад, предатель и сволочь
по фамилии Зорькин!
– Неужель взаправду он? – удивился
Садовский.
– Да, – подтвердил я.
– Значит, жив курилка?! – расстроенно
проскрежетал Апраксин.