Мы поднялись на второй этаж, где
находились спальни. Моя комната оказалась в самом конце коридора.
Тетушка Полли открыла передо мной дверь и сказала:
- Ну вот, проходи, располагайся.
Грязную одежду кинь возле двери, ее заберет служанка, чтобы
постирать. А я побежала, у меня еще дел много, - с этими словами
она развернулась и ушла.
Комната меня очень порадовала: стены
обиты светлым ситцем, на окне – занавески из той же ткани. У
дальней стены стояла большая кровать, заваленная вышитыми подушками
и подушечками. Еще здесь имелось удобное кресло, рядом с ним -
маленький кофейный столик. И что мне больше всего понравилось, в
углу скромно примостился аккуратный письменный стол. Будет где
заниматься. Слева у стены громоздилось нечто большое, накрытое
куском плотной материи. Точно, это зеркало! Видимо, тетушка Полли
из тех, кто верит в глупые предания. Наконец взгляд остановился на
самом вожделенном предмете – посреди комнаты исходило паром большое
корыто, наполненное горячей водой. Рядом на полу лежало полотенце,
баночка с мылом и гребень. Быстро скинув с себя одежду и содрав
тесемку, стягивавшую волосы в слипшийся от пыли и пота пучок, я
окунулся в благословенную водичку. Немного понежившись в ласковом
тепле, принялся остервенело втирать в волосы мыло. На черные
струйки, стекавшие с головы, старался не смотреть. Полчаса спустя,
когда вся грязь с меня перекочевала в корыто, я вылез и, насухо
вытершись, обернул вокруг бедер полотенце. Теперь мне предстояло
уже полузабытое занятие – расчесывание.
Сдернув с зеркала ткань, я уставился
на свое отражение так, словно передо мной был незнакомец. Я и
вправду уже отвык и от амальгамы, и от своего нормального вида. Хм…
Конечно по эльфийским меркам я не красавец, но по человеческим меня
можно назвать весьма привлекательным юношей. Ярко-зеленые глаза и
свойственные всем уроженцам Даллирии мягкие, тонкие черты. Только
вот лицо не такое одухотворенное, как у большинства моих сородичей.
Как-никак, я пять лет бродяжничал, и это наложило на облик свой
отпечаток. И, что еще всегда так нравится человеческим женщинам -
светлые, отливающие серебром волосы, спускавшиеся немного ниже
плеч. Из-под них торчали заостренные уши. Тело мое и вправду по
сравнению с человеческим выглядело излишне худощавым. Нет, конечно,
все мышцы, какие полагалось иметь мужчине, находились на положенных
местах. Это если присмотреться. А если добавить чуточку оптимизма,
то меня можно даже назвать не просто тощим, а поджарым.