– Мне отлучиться надо по делам. Ты уж дальше сам похозяйничай, – торопливо выставляет передо мной первое. – Там у сковороде макароны по-флотски. В банке на столешнице компот.
– А рядом добротная сивуха, – киваю, мол знаю.
Прямо день сурка. Словно и не спускался вниз.
– Как плечо? Не тревожит? – оборачивается уже в дверях и морщится.
– Заживает как на псине, – отзываюсь безучастно.
– Сегодня спать будешь в зале. Нечего почки морозить в подвале, – повязывает на голову аляпистый платок. – Таблетки выпей. Галка сказала, что надобно обязательно.
– Помню, иди уже по своим делам, баб Маш. Не дитё, справлюсь.
– И не вздумай запивать их самогоном.
Закатываю глаза.
Совсем за кретина держит.
Когда она, испустив очередной тяжкий вздох, удаляется на улицу, достаю пистолет и кладу его на стол. Мало ли, кто пожалует. Теперь, пожалуй, в ближайшее время нужно быть начеку. Без вариантов.
Пока стынет наваристый борщ, думаю, как отблагодарить Семёновну за вынужденный приют. Окидываю взглядом окружающее пространство и в итоге прихожу к выводу, что неплохо было бы сменить старый бормочущий холодильник на новый. Да и плита уже явно доживает свой век…
Шум, доносящийся со двора, прерывает мои размышления. Сперва хватаюсь за пистолет, но, едва заслышав знакомый девичий смех, расслабляюсь и разжимаю пальцы.
Лялька моя из Москвы приехала. Вот так сюрприз!
– Ба! – оголтело кричит на всю хату. – Гостей тебе привела, встречай!
Весёлая, судя по голосу. Хорошо, видать, тридцать первое прошло.
Не то, что у некоторых. В КПЗ.
– Ну и где ты? Сюда проходите, ребят. Тут печка, чаю выпьем, согреемся.
Розовощёкая и сияющая Алёна появляется на кухне. Резко притормаживает у порожка. Улыбка тут же гаснет. В шоке приоткрывает рот, растерянно на меня глазея.
– Как говорится, на ловца и зверь бежит, – хмыкаю, усмехнувшись.
– Ииилья? – произносит, заикаясь.
С опаской косится на пистолет. Затем, хмурясь, посматривает на прострелянное плечо, замотанное бинтами.
– Здрааасьте, баб Маш! – рядом с ней материализуется растрёпанная рыжеволосая девчонка.
– Илья, что случилось? – наконец отмирает Ляля. – Где бабушка? Что с рукой?
Отодвигаю тарелку. Стискиваю челюсти до скрежета. За спину ей смотрю, и внутри моментом закипает злость.
– Ты, родная, не с того начала, – изрекаю, вперившись взглядом в столичного пижона. – Не хочешь рассказать о том, как сильно скучала по мне? И поинтересоваться, куда пропал…