– Что ещё за уговор? – не понимает мальчишка.
– Свадьба летом. Переезд. Лялька, Лялька, – качаю головой, ощущая, как по венам разливается досада. – Я значит бабло на нашу совместную жизнь зарабатываю, а ты развлекаешься с мажором столичным.
– Можешь забыть про совместную жизнь, – подступая ко мне, информирует этот малахольный.
– Слушай ты, – затушив сигарету о края тарелки, свирепею не на шутку. – Борзый не в меру. Крылья-то я тебе пообломаю.
– Пока ты крут только на словах, – дерзит он.
Ну всё, баста.
– Илья! – испуганно кричит моя невеста, в то время как я в порыве бешенства переворачиваю стол и бросаюсь на ощетинившегося утырка.
Валимся на пол. Перекатываемся по периметру. Под аккомпанемент девичьего визга активно раздаём друг другу тумаки. Строго по очереди.
– Сука… – получаю по физиономии и, разозлившись, бью его по рёбрам.
– РООМ! Перестаньте! Хватит! Пожалуйста! – захлёбываясь слезами, умоляет Лялька.
– Хрена-с два! Всё только начинается.
– Немедленно прекратите!
– Жених, – зарядив мне по печени, самодовольно цедит Беркутов.
Адреналин бурлит в крови подобно кислоте при запущенной химической реакции. Дерёмся ни на жизнь, а насмерть. Ведь желание уничтожить и показать своё превосходство – неутомимое и обоюдное.
– Ты… сука… у меня не на машине отсюда уедешь, а на коляске, – обещаю, выдавая целую серию жёстких ударов.
– Ага, как же! – терпит атаку, но, сволота, не сдаётся. Залезает на меня и зажимает коленями шею.
Умело душит. Поди в секции какой-то занимается. На всякий пожарный, видать, обзавёлся навыками, чтоб на улице не отобрали модный джемперок или ролексы.
Изловчившись, бью его по бесящей роже. Едва расцепившись и поднявшись на ноги, снова кидаемся в драку. В стороны летят тарелки, вилки и ложки. С петель падает шкафчик, когда я со всей дури впечатываю в него нашего дорогого гостя.
– Прекрати! Паровозов!
А «яблоко раздора» всё намеревается влезть между нами. Не зацепили бы ненароком. Не прощу себе.
– Да что же вы делаете! ИЛЬЯ! РОМА!
Стонем с этим холёным на пару. Выдаём диалогом гирлянду из нецензурной брани, с остервенением продолжая лютое побоище. Уступать однозначно никто не намерен, и силы-то на удивление равны. Хотя я значительно покрепче буду.
Ожесточённый мордобой в самом разгаре. Я сверху, он внизу. Потом я внизу, он сверху. Скалится, несмотря на порядком отёкшую морду, и методично прикладывает меня затылком о деревянный пол.