– Ну уж нет. – Не соглашается мужчина и призывает взять его под
локоть. Не выпендриваюсь. Беру. Совсем не хочется что-нибудь
ненароком сломать. Неторопливо выходим на Среднюю улицу.
– Теперь я знаю, что делает счастливой Сашу Лаврову, –
оживляется Эрик и поглядывает на меня, словно хулиганистый
школьник. – Помимо пирожков.
– И что же? – смущаюсь я.
– Посещение Янтарной комнаты, например, – улыбается
по-голливудски.
– Оо, ты попал в точку. Я ждала этого двадцать два года. Как
только услышала о ней в шесть лет, – восторженно откровенничаю я. –
Так что ты исполнил мою детскую мечту.
– А какие у тебя еще мечты? – с любопытством интересуется Эрик
после недолгого молчания.
– Даже не знаю. Сыграть “Вальс цветов” на фортепиано? –
отшучиваюсь я.
– Чайковского?
– Да.
– Ты любишь балет? – мужчина с интересом меня разглядывает.
– Обожаю. Когда я была маленькая, мы с мамой и папой каждый
месяц ходили в Мариинский театр. Это был настоящий праздник.
Родители не могли себе позволить билеты в партере. Мы располагались
на самом верху, на втором или третьем ярусе. Но я всё равно ощущала
себя такой счастливой! – поднимаю глаза на Эрика. Он внимательно
меня слушает. – Я брала с собой бинокль и разглядывала зрителей в
зале с дотошностью юного следопыта. Как сейчас помню роскошную
публику, что сидела в партере и чинно о чем-то беседовала. Как же я
мечтала, что однажды окажусь среди них! Что это передо мной,
счастливицей, на сцене будут парить артисты. Этакие неземные
существа.
Эрик о чём-то задумывается, погружаясь в свои мысли. Какое-то
время идем в приятном молчании.
– Вы с родителями были очень близки?
– Это так. Родители очень любили меня, – в голове проносятся
теплые воспоминания о маме и папе. Их давно нет со мной, но я всё
еще страшно по ним скучаю. – Когда мамы не стало, папа переключил
всю любовь на меня. Так и не завел больше никаких отношений. Любил
маму до гроба. Тогда казалось, что так оно и должно быть. Я была
слишком молода и эгоистична, чтобы делить его с кем-то. А сейчас я
думаю, сумей папа справиться с потерей, найди кого-нибудь после
мамы, он был бы со мной до сих пор.
Нерешительно поднимаю глаза на спутника. Он погружен в
размышления.
– Бывает такая любовь, с которой невозможно справиться. –
Наконец говорит Эрик.
– Наверное.
Мне не хочется, чтобы разговор принимал меланхоличный оборот, и
я стараюсь развеять печальную ауру.