Вот к городским учителям Ван-Ван
относился интереснее: искренне уважал, немного завидовал статусу и
едва ощутимо обижался, словно спрашивая «а чего это вы такие
классные не снизошли до работы в моей деревенской школе?». Тело на
автоматизме отвешивало положенные поклоны, лицо на чистых рефлексах
принимало должное почтительное выражение, и проблем у меня не
возникло – веду себя как все.
Мое место оказалось в конце первой
трети от начала аудитории, в середине. Справа нашлось знакомое лицо
– односельчанин и одноклассник Ван-Вана Лю Гуан. Мой предшественник
во многом именно ему обязан обилием шуток про «кузнечика»,
некоторыми тумаками и очень маленьким местом в школьной иерархии.
Сложен Лю Гуан очень так по-деревенски: невысокий, но широкий и с
вот-такенными кулаками. Сквозь пухлые щеки проступал жизнерадостный
румянец, но в целом вид у «врага Ван-Вана №1» был тот еще: руки
трясутся, глаза – красные от недосыпа, и он даже не обратил
внимания на любимую жертву. Все равны перед Гаокао!
Слева сидела девчонка. Страшненькая,
с десятком лишних килограммов там, где девочкам их иметь обычно не
хочется, в черных толстых очках, и тоже нервничает. Удачи тебе –
пусть и с «врожденными привилегиями», тебе придется попахать, чтобы
преуспеть: на такую невесту реально качественный жених клюнет
только при великом везении. Соседи спереди и сзади являли собой
ничем непримечательных китайских школьников, и я счел такое
«добрососедство» приемлемым. Если уродец справа будет надоедать,
просто нажалуюсь учителю – с Гаокао нарушителей дисциплины выгоняют
без жалости, и это становится очень большим пятном на
репутации.
Проходы между столами будут
патрулировать учителя и комсомольские вожаки. Первый экзамен –
китайский язык – начался ровно в девять утра, аккурат под конец
напутственного слова высказавшегося вслед за комсомольскими
вожаками старенького, согбенного, окрашенного в черный цвет –
седина это слабость типа? – старичка. Важный человек, видимо.
Окинув взглядом листы с вопросами, я
успокоился полностью. Китайский язык Ван-Ван знал неплохо, и я был
уверен в ответах на три четверти вопросов. Рудименты подростка
уверены были меньше, но это ерунда. Взяв карандашик, я взялся за
дело. А прилежность и усидчивость-то у пацана натренированы: словно
погрузившись в поток, я сам не заметил, как прошло полчаса. Сменив
листочек, я бросил взгляд на Лю Гуана. Дела у него были плохи –
едва одолел первую половину листа, и теперь злобно на меня
таращится. На здоровье.