— Наследник рода Давыдовых? — заплетающимся языком переспросил
Измайлов. — А кто это?
— Я.
— А! — Измайлов снова постарался сфокусировать взгляд на моём
лице. — Ну да. Поздравляю!
— Спасибо.
Выпили.
— Так, подстаканники-то? Могу забрать?
— Да конечно! Забирайте на здоровье, о чём речь!
— Прямо сейчас отдадите?
Измайлов прислушался к себе. Попробовал встать с кресла. Не
получилось.
— Прямо сейчас не могу, неотложные дела. Если изволите
обождать…
— Да не волнуйтесь, я сам заберу. Вы-то мне зачем? Что я, два
паршивых подстаканника не дотащу? Напишите записку дворецкому, и
закроем этот вопрос.
— И впрямь!
Измайлов обрадовался. Махнул рукой лакею, тот принёс бумагу и
чернила.
Текст с повелением отдать графу Владимиру Всеволодовичу Давыдову
подстаканники, на которые он укажет, написал я. Потом придержал
руку Измайлова, чтобы не промахнулся мимо листа. Под текстом
образовалась подпись, украшенная замысловатыми кляксами.
— И когда же вы изволите объявить о помолвке? — отдавая мне
записку, спросил Измайлов.
— Какой помолвке?
— Ну, если ваша фамильная реликвия предназначена в дар
невесте.
— Блин, точно. Невесте… Да вы понимаете, пока рано объявлять.
Может, ей подстаканники не понравятся. Может, скажет, что стаканов
подходящих нету.
Измайлов пригорюнился.
— И что же вы будете делать в этом случае?
— Другую невесту поищу. Нафига мне такая капризная? Фамильные
реликвии, знаете ли, на дороге не валяются. А она — нос воротить!
Могла бы и в лавку сгонять за стаканами, не развалилась бы.
— И впрямь, — согласился Измайлов. — Невесты нынче пошли
чрезвычайно переборчивые. Нечего их баловать! В наше время куда
скромнее были.
— И то верно. Золотые были времена.
— Вы удивительно здравомыслящий юноша! Как, говорите, ваше
имя?
Мы ещё раз познакомились и выпили. По последней, видимо. По
крайней мере, Измайлов после этого склонил голову набок и захрапел.
А я потопал к выходу.
Всё-таки слабоваты эти дворяне по части накидаться. Наш брат
охотник с такой дозы только размялся бы, а Измайлова уже вынесло…
Не, нафиг с ними пить. Скукота.
До дома Измайлова я дошёл пешком, благо недалеко. Дворецкому
предъявил записку. Тот удивленно захлопал глазами, но вопросы
задавать не посмел. Проводил меня в столовую и подвёл к резному
шкафчику, где стояла чайная посуда. Расписной китайский фарфор,
хрусталь, серебро.