Он осторожно зашел внутрь. Так, чтобы ни одна половица не
скрипнула. Нога наткнулась на обгоревшую ложку.
Квартира была однокомнатная. На кухне какой-то мусор, пакеты
воняют кислятиной. Плита заставлена обгорелыми кастрюлями. Не
хочется даже думать, что в них варили.
Он посветил в единственную комнату. Тоже какой-то хлам. Шкафов
нет. Только стол, два кресла и диван.
На диване сидело чье-то грустное тело. Оно никак не реагировало
на свет. Просто сидело, свесив голову, которая навечно отяжелела от
последней смертельной мысли.
Черский подошел ближе, хотя уже и так знал, кого он только что
здесь нашел. Круг света лег на лицо диванного сидельца. Ну да, так
и есть.
На диване в наркоманском притоне, одном из тех, без которых, как
он сам говорил, ничего не обходится, сидел одетый в штатское, но
все равно очень узнаваемый его бывший однополчанин, капитан милиции
Садовский. На нем не было ни крови, ни достаточно заметных побоев.
Только язык немного вывалился изо рта. А нагнувшись поближе,
Черский смог различить, что изо рта у покойного явственно пахнет
калом.
Кажется, Садовский просто принял что-то не то. И в этот раз
сердце не выдержало.
Конечно же, здесь случилось что-то страшное. Что-то настолько
страшное, что содержатели притона сбежали отсюда вместе со своими
клиентами.
Но выяснять, что именно, Черский уже не хотел. Вот как раз это
дело пускай лучше милиция расследует.
Ступая все так же осторожно, он ретировался в прихожую.
Наклонился к Вике и прошептал, очень тихо, одними губами:
— Уходим!
— Что такое? Здесь никого нет?
— Все намного хуже. Здесь мертвое тело.
Они уже успели выйти из квартиры, когда внизу хлопнула дверь
подъезда и молодые, дерзкие ноги застукали по ступенькам.
— Поднимаемся! — прошептал Черский, и они осторожно взошли
наверх по ступеням того самого пролета, с которого спускалась
настырная старушка.
Шаги между тем приближались.
— Кто это? — осмелилась Вика.
— А я откуда знаю, — отозвался афганец. — Просто кто-то пришел.
Может быть, они вообще не в эту квартиру.
— А может быть, мочить кого-то пришли, — меланхолично
предположила лицеистка, — кого-то, кто живет этажом выше.
— Значит, будем отстреливаться, — отозвался Черский и попытался
улыбнуться.
Два человека вышли на площадку перед дверью квартиры-притона.
Черский мог видеть только их силуэты и обратить внимание, что они
нормально держатся на ногах. Значит, какие-то другие люди, не те,
которых он подстрелил возле своего дома.