— Если его бригада еще существует.
— Этого обещать никто не может. Все люди смертны.
— То есть получается, если человек ходит и работу ищет, то
вписаться за него некому?
— Ну да. Такое — не для тех, кто связан с криминалом. Такое для
тех, кто становится его жертвами.
— А про этих, скинхедов, что скажешь? Этих, молодых, которые
вроде как за нацию и расу.
Милиционер вдруг умолк. Он повернулся к Черскому и долго смотрел
на него тяжелым, пристальным взглядом. А потом не удержался и
прыснул от смеха.
— Друган, ты что, со школьницей замутил? Или в детство впадать
начал?
— Воспитываю я школьницу. Вот и слышу всякое.
— Ну тебе впору к ней самой в ученики идти. Друг, ну ты мозгой
пошевели. Какие скинхеды, что они вообще могут? Сейчас другая эпоха
и весь движ другой. Ты бы меня еще рэперами пугал, типа они реально
все поголовно крутые гангста и, может быть, даже черные. И еще у
них этот… боевой брейк-данс!
— Просто среди молодежи слухи ходят. Ну и политики, говорят,
собираются их использовать.
— Ну вот это показывает, сколько ума у теперешних политиков. Еще
меньше, чем у молодежи. Скинхеды, металлисты… Да обычный гопник из
ближайшей полудеревни куда опасней! У него голова всякой херней не
забита, он только одно и усвоил — лохов надо гнобить и насилием
можно добиться всего. И добивается. И это еще теперешние, которые
похитрее стали. Мы ж еще с тобой застали, как за честь района
толпой кирпичами и арматурой махались, а в чужой двор зайти было
опасно для жизни. Я даже успел поучаствовать, про тебя не знаю.
Помнишь, Кукино против Пановичей махались на пустыре, где теперь
вещевой рынок? Сейчас этого уже нет, и дети даже не верят, что
такое было.
Черский помнил.
В редакции его поджидал сюрприз.
Нет, улица Бабеля не изменилась. И сам дом был на месте, и возле
входа не околачивалось никаких отвергнутых журналистов.
А вот в крошечном фойе, точнее, просто небольшой комнатке, куда
посетитель попадал после того, как переступал за порог, кое-что
поменялось.
Сколько он cебя помнил — там стояло деревянное кресло, похожее
на скамейку с бульвара имени Гоголя, только чуть-чуть более узкую.
По идее, там должен был сидеть вахтер, но средств на вахтера не
было, как не было в нем и смысла. Сотрудники тоже в вестибюле
обычно не задерживались, так что кресло просто стояло пустым.
Иногда на него присаживался кто-то из сотрудников, закуривал, а
потом замечал мигающий над головой красный светодиодик пожарной
сигнализации и, спохватившись все-таки, выбегал на улицу.