Бутылки в стране были в страшном дефиците, так что «шароп»
продавали в двойных целлофановых пакетиках. Семь чеков за пакетик
просили по всей стране, от Мазари-Шарифа до дырявой пакистанской
границы. Пакет «шаропа» пробивался автоматным патроном прямо из
магазина и ровненько, до краев, наполнял стандартную солдатскую
кружку.
Ближе к концу службы эмаль оказывалась изрядно разъедена этой
дрянью, а солдатский организм, напротив, только креп и делался
привычным к невзгодам.
Расстройство желудка у Черского между тем все-таки случилось —
причем не где-нибудь, а в районе перевала Саланг, на обратном пути
автоколонны Кабул — Хайратон — Кабул. По ту сторону от Саланга
должна была начаться оживленная, нормальная дорога, а вместо
солончаков и пустыни — освежающая зелень Чарикарской долины.
Разумеется, из-за позывов в чьем-то животе никто колонну
останавливать не будет, особенно в Афганистане, где только
дорога-то и была под нашим контролем. На бездорожье старались
вообще не сворачивать. Его легче минировать, а как заминируешь —
почти нереально обнаружить.
Но обгадиться прямо в кабине тоже было не вариант.
Согнувшись в три погибели и с трудом сдерживая резь, уже
перешедшую в предательские толчки, Черский пытался припомнить хоть
что-нибудь, что могло бы ему помочь из школьного курса
биологии.
Почему бурчит в животе? Это действие бактерий. Значит, если
прибить все бактерии, то немного отпустит.
Чем же их можно прибить?
Например, теми таблетками, которые выдавали для обеззараживания
воды. На флягу, насколько он понял, было достаточно одной
штуки.
Черский полез за таблетками. Каждое движение было аккуратным и
плавным, чтобы не обделаться от случайного толчка.
Он достал упаковку и прочитал, что они называются «Аквасепт».
Хотел прочитать дозировку, но в заднице опять кольнуло, так что он
решил действовать наверняка.
Взял флягу с водой и накрошил туда где-то десяток таблеток,
чтобы точно подействовало. Разболтал раствор, начал пить мелкими
глотками.
Он не знал, что с ним от этого будет. И даже не думал об этом.
Как и почти все на войне, он был стихийным фаталистом. Это гораздо
спокойнее, чем каждую минуту морщить репу по поводу своего
будущего, которое все равно не от тебя зависит. К тому же в боевых
условиях страх и осторожность словно стачиваются, зато в сердце
просыпается злобно рычащая ярость, готовность рвать врагов несмотря
ни на что. В полосе соприкосновения бойцы вечно лезут на рожон и
создают проблем не меньше, чем моджахеды.