Окруженная мотками самой разнокалиберной колючей проволоки
гауптвахта удивительно мало отличалась от любой другой гауптвахты
Советского Союза: все такой же небольшой асфальтированный дворик,
стальные решетки, стальные двери, одуревший от жары часовой на
крыше. И повсюду — замки, громоздкие и ненадежные, по сути, просто
две железки с винтом, грубо выточенные на токарном станке. Такие
легко вскрыть даже стандартным автоматным патроном.
И еще фирменный запах, ощутимый даже во дворике: смрадная
симфония грязных тел и мочи, хлорки и жесткой пустынной пыли.
Черский потребовал картонную папку со списком постояльцев.
Народу было под сотню, из них восемьдесят — рядовой состав. Причины
ареста удручающе однообразны: несколько суток в дисциплинарном
порядке за всякую неизбежную ерунду, обычно нарушения: распорядка
дня, формы одежды, дисциплины строя… Было заметно, что ближе к
концу прокуратуре это надоело и где-то треть сидела пять суток за
универсальное «нарушение правил гарнизонной службы».
Оставалось даже непонятным, почему эти несколько суток
растягиваются на месяцы.
К тому времени Черский уже достаточно пообтерся, чтобы знать,
что скрывается за этими невинными строчками. Все дело в том, что по
тогдашнему уставу младшие офицеры отвечали за преступления своих
подчиненных. Это должно было вдохновить на воспитательную работу,
но вдохновило только на втирание очков вышестоящему начальству.
Майоры, полковники и генералы сами, конечно, начинали в поле и
много чего видели, но масштабов бардака, кажется, не представляли.
И даже когда приходилось все-таки отправлять бойца на губу,
отделывались универсальным «нарушением», чтобы не писать про
воровство, драки и самовольную отлучку в город для покупки «чараса»
— так назывался местный гашиш. Попадались и более интересные
проступки: один ухитрился угнать со стоянки перед дворцом и за
какой-то час толкнуть перекупщикам не что-нибудь, а новенький
«Ситроен» — можете представить себе удивление французского посла,
когда он вышел с аудиенции, а посольский автомобиль-то тю-тю.
Производства на гауптвахте не было, тяжелых работ им тоже не
поручали — для этого хватало и вольных солдат. Поэтому на
арестованных воздействовали задалбыванием. Даже в заключении
военные занятия не прерывались — с нарушителями-солдатами их
проводили нарушители-офицеры.