Сон подступил быстро. Ей снилась Шатария, родная академия Ар-Хор и выпускной бал. Вокруг кружили сияющие лица выпускниц, готовых отправиться на поиски любви с загадочный Андракис. Они гадали о том, каким будет их суженый, мечтали, а Ника стояла посреди зала и не могла сказать ни слова. Она хотела крикнуть, что все это обман, что нет никакого отбора и благородных воинов, готовых преклонить колено перед прекрасными избранницами, но голос не слушался.
Нике казалось, что ее вообще никто не замечал. Все проходили мимо, разговаривали и смеялись, и только старый ректор гимназии — сэр Мейлис — смотрел с осуждением…и пониманием.
Потом ее выкинуло на корабль, к ногам дико хохочущей Мойры. По ее рукам ползли зеленые ядовитые змеи, между губ скользил тонкий раздвоенный язык, а глаза были цвета янтаря. В них полыхало пламя. Все ближе и ближе. Затягивая, заставляя трепетать.
Хлоп! И вместо Мойры перед ней молодой кхассер. За его плечами угрожающе подняты темные крылья, на губах — хищная усмешка. Он жуткий, но такой…такой… Сердце пропускает удар, когда его взгляд затягивает тьма, и еще один, когда он подступает ближе. Что-то сладкое и в то же время пугающе-острое скручивается в тугую спираль чуть ниже пупка. Ей хочется сбежать, и в то же время остаться. Ксассер протягивает руку, намереваясь прикоснуться к ее щеке…
На этом моменте Ника проснулась. Подскочила на кровати, судорожно ловя воздух ртом и сминая в пальцах тонкое одеяло. В груди гремело, и то ощущение острой сладости никак не хотело отступать, заставляя плотнее сжимать бедра.
— Дура!
Подведя неутешительный итог, Доминика спустила ноги с кровати, нащупала на полу большие войлочные тапки и пошаркала к окну. Еще темно, но в небе появлялись первые призрачные отблески рассвета.
Ложиться обратно и пытаться уснуть еще на пару часов не было смысла. За ребрами, разгоняя остатки дремы, продолжало грохотать сердце, а жажда действия толкала вперед.
Пока Нарва досыпала свои беспокойные сны, Ника вскипятила чайник, скромно позавтракала и, одевшись потеплее, вышла на крыльцо. В ее худой заплечной сумке болталась краюха хлеба, прошлогоднее моченое яблоко, фляга и перочинный нож с костяной ручкой.
На рассвете в лесу было холодно и торжественно красиво. По земле кружевами стелилась тонкая корочка льда. Красуясь хрустальными нарядами, стройные березы низко склоняли тонкие плети, а хмурые ели, наоборот расправляли пушистые лапы.