Он не врал. Ника видела это в его равнодушных, холодных глазах.
— Зачем вам это? — ее голос дрожал, — зачем вам столько одаренных?
— В Андракисе ценят магию. Любую. Чем ее больше, тем мы сильнее. Но все это было затеяно из-за Высших. Как ты. Потому что вы способны передать силу кхассеров их детям.
— Я ничего не собираюсь передавать детям. Уж точно не от тебя!
— А куда ты денешься? — поднял кулак, напоминая о серой нити, которая связывала их прочнее цепей, — Один кхассер — одна высшая. Таковы правила.
Осознав, какая участь ее поджидает, Ника не смогла сдержать судорожного всхлипа и отшатнулась от молодого кхассера.
Брейр равнодушно пожал плечами. Она хотела правды, он ей эту правду дал.
— Я хочу избавиться от этих оков, — Ее голос прозвучал на удивление твердо. — Должен быть способ!
— Конечно он есть, — Брейр недовольно сморщил нос, — Нити может снять только император.
— Значит, нам надо к нему. Пусть разрывает.
— Домой тебе все равно не вернуться. Тебя свои же привезут обратно, еще и доплатят лишь бы не навлечь на себя гнев Тхе’Маэса.
Его слова больно ранили, но Ника упрямо вздернула подбородок:
— Тогда останусь в Андракисе. Не тут! Наверняка, в вашей варварской стране найдется место для сильной целительницы.
— Твое место здесь, — сквозь зубы процедил Брейр.
Он едва сдерживался. Его тьма рвалась наружу.
— О, теперь я достаточно хороша и могу остаться? — усмехнулась Доминика. — спасибо, но нет. Уверена, в Андракисе есть и другие кхассеры…
— Твое. Место. Здесь, — повторил по слогам, грозно надвигаясь на нее.
Еще полчаса назад он бы много отдал, чтобы избавиться от навязанной «невесты» из Шатарии, а теперь, когда она сама горела желанием уйти, ему больше всего на свете хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.
— Не смей ко мне прикасаться! — она будто прочитала его мысли и выставила вперед руку, предупреждая любое действие кхассера, — не смей!
От досады Брейр скрипнул зубами, но все-таки отступил. Он никак не мог придти в себя после таких преображений и решить, как себя вести с этой недотрогой, которая от одного взгляда на него превращалась в маленькую разъяренную фурию.
Не ожидал он от судьбы такой подставы. Совсем не ожидал.
Наверное, тогда, осенью в таверне, он действительно был слишком резок и сказал лишнего, но у него были на то причины! Его самого загнали в западню. Кто же знал, что все так обернется, и ему придется расхлебывать последствия неосторожных слов.