Лицо непроизвольно скривилось. Сразу
представила, какой душок исходил от этого куска ткани. А что за ней
может скрываться, приходилось только догадываться. Чтобы преодолеть
путь до этой шторки, нужно было еще встать, а затекшие мышцы не
хотели слушаться.
Пришлось прибегнуть к старому и
проверенному методу, хорошенько постучать по ногам кулаком, и при
этом вытерпеть удивленный взгляд лысого. Он от такого действия аж
рот приоткрыл, сверкая деснами.
Ха, как бы он удивился, если бы я
начала полы мыть. Вот уж, чего здесь по-настоящему не хватало,
стопы буквально прилипали к поверхности обработанного дерева,
собирая каждую соринку. Здесь и песок, и застывшая грязь, какая-то
гнилая листва, маленькие камушки, которые первым делом впивались в
кожу.
Шипя и фыркая, добралась до ужасной
шторки, брезгливо отодвинула ее в сторону и громко возмутилась:
— Чума — болотная. — Рыкнула, узрев
глиняный горшок, размером с приличный тазик.
Лысый тихо похрюкивал от смеха.
Конечно, не ему жизнью предстояло рисковать, чтобы естественную
нужду справить. В тот момент была не против даже просто сбегать в
кустики. А осознав, что лопуховыми листьями здесь заменяли
туалетную бумагу, искренне посочувствовала Линее, ее идея с побегом
уже не казалась глупой. Все же быть съеденной медведем, не худший
исход, когда на горизонте маячила дизентерия.
Повздыхала, поматерилась и махнула
на все рукой. Бывали в моей жизни ситуёвины и похуже, два брака за
плечами и лихие девяностые, а это вам не шутки. У меня ведь из
родни только дед и бабка были, а мать свалила в закат к своему
американ бою. Родного отца никогда не видела, он для меня оставался
существом эфемерным.
Чего только в жизни не было, и
самогоном торговала по малолетству, и пирожками на вокзале, а все к
одному, деньги зарабатывала. С малых лет приходилось трудиться, да
так и вошло в привычку, батрачить не покладая рук. Комнату в общаге
получила в семнадцать лет по чистой случайности. Деда с бабкой не
стало, а их участок и кривой домик быстро к рукам прибрали. Меня
хотели забрать в интернат, но посмотрели, что на ребенка я никак не
тяну, и махнули рукой.
Образования у меня не было, а кушать
хотелось всегда, вот и приходилось работать, как вол. Сначала,
чтобы мужа художника прокормить, который почему не насыщался
чувством прекрасного, а требовал мясо и побольше. Послала его,
Малевича недоделанного, вместе с его картинами, захламившими
комнату в общаге и весь общий коридор.